– О, британский лев! Это вы сами вырезали? Очень тонкая работа.
– Нет, фигурки вырезал Лукас, – со вздохом ответил Симон.
Уловив неизбывную тоску в его голосе, Сюзана осторожно поставила фигурку льва на место, отошла к окну и засмотрелась на тихую улицу чуть в стороне от дома и железную ограду парка посреди площади. Симон же засмотрелся на свою гостью – идеальными пропорциями ее фигуры и осанкой было приятно любоваться даже со спины.
Да, красота… Сколько же времени прошло с тех пор, как он в последний раз замечал красоту окружающего мира? Женщина – одно из прекраснейших творений Господа, но он давным-давно не вспоминал об этом и теперь силился вернуться к тем временем, когда война и насилие еще не успели выжечь в нем плотское желание. Юноша, которым он некогда был, захотел бы подойти к Сюзанне, обнять за талию и прошептать на ухо нежные слова в надежде добиться такого же отклика от нее.
Этого юношу он едва помнил, но все же был способен оценить красоту Сюзанны. Более совершенную, чем та, которой она блистала в юности, и гораздо более заманчивую. Утомленного жизнью мужчину, которым он стал, не интересовали прелести Сюзанны, но быть рядом с ней ему нравилось.
Он прошел по комнате и стал рядом с Сюзанной, стараясь не соприкасаться с ней. Но от вопроса не удержался:
– Вы можете представить: свою жизнь в этом доме?
– В нем когда-то царило счастье, – тихо сказала она. – Я чувствую его. И чувствую, что оно жаждет возродиться. Но все же… – Сюзанна повернулась к нему, на лице ее отразилась тревога. – Почти всю свою жизнь я провела словно в клетках, куда меня помещали мужчины. Так продолжалось все время, пока я была ребенком, затем – молоденькой женой, а потом – рабыней в гареме. Я очень ценю свободу, которой обладаю сейчас.
– Но полагаю, отнюдь не нищету.
– Разумеется. Однако у меня есть крыша над головой, а также пища, и я полагаю, что нынешнее мое положение гораздо предпочтительнее прочих, в которых мне довелось побывать. А выжила я, вероятно, лишь потому, что умела приспосабливаться к обстоятельствам.
– Я никогда не был по-настоящему бедным, но в годы армейской службы иногда жил как нищий. – Симон грустно улыбнулся. – Вне всякого сомнения, голод, холод и другие невзгоды не доставляли мне никакого удовольствия, но благодаря приобретенному опыту я научился ценить жизненные удобства.
– Вы не скучаете по армейскому чувству товарищества? – спросила Сюзанна. – Ну… по тому, как вели своих подчиненных в бой и делили с ними радость побед и горечь поражений? Может быть, именно тоска по товарищам побуждает вас сейчас искать общества?
