— Как хорошо, что ты не сильно устала, малыш… — Богдан на секунду оторвался, в лицо заглянул — порозовевшее, поймал во взгляде жадность, которую ни с чем не спутаешь.
— Меньше разговоров, больше действий, — и «в трезвом уме» его малыш так не разговаривает, что тоже приятно осознавать, а еще приятно помочь ей стянуть с себя штаны с боксерами, накрыть своим телом, потянуться рукой к шкафчику, в котором лежать резинки, целовать ее и шарить по дну… И снова шарить… И опять шарить…
— Что? — потом от губ оторваться, держась на одной руке чуть приподняться, заглянуть в тот самый шкаф.
— Закончились, Даш…
— В смысле? — для Даши, видимо, это тоже было неожиданностью, она повернулась, тоже потянулась к выдвинутому шкафчику рукой, проверяя. Не то, чтобы не доверяла Богдану, но хотелось найти… Тот самый, единственный, спасительный, нужный… — Вот черт… — разочарования скрыть не удалось. Даша упала на бок, еще чувствуя возбуждение, но уже потихоньку перегорая.
— Ничего, — Богдан же, кажется, не разделил ее упадническое настроение — снова на спину перевернул, развел колени, нашел губы, сделал очень однозначное движение бедрами…
Сомнения Даши длились не больше секунды, потом же она уперлась руками в грудь, голову повернула, освобождая губы, дернулась вверх по кровати.
— Ты чего?
— Я успею, солнце, не волнуйся… Без последствий… — улыбнулся, снова потянулся к губам, свободной рукой плечо зафиксировал, чтобы как бы упредить от очередного побега, да только…
— Нет.
Видимо, слово было произнесено достаточно убедительно, потому что Богдан замер, посмотрел в лицо Даши… Там уже не было и следа желания, поволоки страсти. Только жесткость во взгляде и напряженные руки, упершиеся в грудь, готовые в прямом смысле бороться не на жизнь, а на смерть.
— Все хорошо будет, Даш… Ты чего? — Богдан же продолжал сомневаться — может шутит, может играет… Уголки мужских губ в улыбке дрогнули, но быстро вновь опустились, потому что… Она головой из стороны в сторону повела.
— Не хочу трястись потом. Не готова рисковать.
Даша была предельно честна. За возможность говорить все так, как есть, в любой ситуации, ценила их отношения с Богданом, пожалуй, особенно. И о том, что оба не готовы к детям, они тоже говорили. Просто раньше как-то не забывали вовремя пополнить запасы презервативов.
Богдан с полминуты смотрел на нее — молча, без злости или осуждения во взгляде, смирялся, видимо, потом опустил голову на ее плечо, как бы сдаваясь. Даша аккуратно коснулась его руки, погладила, благодаря за понимание, а когда он откатился резко, сел спиной к ней на угол кровати, даже почувствовала укол стыда и сожаления. Да только… Все равно не рискнула бы. Какое бы сожаление это у него ни вызвало — не рискнула бы. Подползла со спины, обняла — руками и ногами, коснулась губами кожи на шее сзади, потом прикусила легко, рукой поднырнула под его локтем, касаясь горячего, упругого живота, опускаясь вниз.
