разлажено и безумно одновременно. Время вне себя, сорвалось с петель, время вышло за пределы самого себя, распалось. Говорит Гамлет. Здесь он пробивает одну из характерных брешей, как раз и бывших теми поэтическими бойницами мысли, благодаря которым Шекспир мог быть не только хранителем и стражем английского языка, но смог также оставить на его теле уникальные следы. Что происходит, когда Гамлет говорит о разъятости времени, истории, мира, о разъятости настоящего, времени, о разлаженности
нашего времени — всякий раз нашего? И как перевести
«The time is out of joint»] Поразительным разнообразием отмечена многовековая история перевода этого шедевра, произведения гения,
творения духа, духовной вещи (chose d’esprt?), которая словно
проявляет изобретательность. Злой ли, добрый ли, но гений
действует, он всегда сопротивляется и бросает вызов подобно некоей призрачной вещи. Одушевленное произведение становится этой вещью, Вещью,
ухищряющейся присутствовать, собственно не присутствуя, т. е.
являться подобно неуловимому призраку, наваждая собой и память и перевод. Шедевр всегда — по определению — двигается на призрачный лад. Так, Вещь наваждает — она
порождает, она в них присутствует, в них не находясь, никогда ими не ограничиваясь, многочисленные варианты той фразы, которую она наваждает — «
The time is out of joint». Существует множество вариантов перевода, но все они подчиняются определенному порядку, они не выстраиваются произвольно. И дезорганизуются они также силой призрачного эффекта, когда причина это та Причина, которую называют изначальной и которая, подобно всем призракам, требует вешей несовместимых, абсолютно несвязанных. Представляется, что в основе их распределения лежат несколько основных возможностей. Это некие типические возможности. В
«The time is out of joint » Time — обозначает то собственно время, темпоральность времени, то, наоборот, то, что темпоральность делает возможным (время как
история, текущие времена, время, в котором мы живем, сегодняшние дни, наша эпоха), или же означает еще и
мир — то состояние, п котором он находится, наш сегодняшний мир, наше сегодня, саму современность: то, где
(whither) «все идет», и то, где «совсем не все идет», где оно гниет
(whither), то, где все в порядке
[10]или не слишком в порядке
[11], где все идет, не идя — как это и следует должно быть с текущим временем.
Time — это время, но это также и история, и это еще и мир.
