– Он же маленький…
– Посмотрела бы ты на него, когда его снимали для чистки. Я видел фотографии. Он метра три высотой, если не больше. Впрочем, этот довольно новенький, после войны поставлен, а старый там внутри стоит. Хочешь взглянуть?
– Пойдем, конечно. А это, – Катерина обернулась к кирпичной церкви, мимо которой они прошли, – тоже старина?
– Тут в округе все старина, исторический центр все же. Это церковь Святого Екаба… нет, Яниса, вечно их путаю. Святого Иоанна. Тоже лютеранская, действующая. С великолепной акустикой и концертами, конечно. Кирпичная готика. Впрочем, тут и маньеризм замешан, и барокко, и ренессанс…
Церковь Святого Иоанна – одна из старейших церквей Риги, впервые упоминающаяся в хрониках в 1297 году. За время своего существования успела послужить и зернохранилищем, и оружейным складом; сейчас находится в ведении Латышского лютеранского прихода. Часы работы: 10.00 –17.00, выходной – понедельник. Вход свободный.
Катерина улыбнулась. Иногда в речи Даниила проскальзывали книжные фразы – несомненно, запомненные с детства благодаря родительской профессии. Археологи не только «не могут не копать», но и в архитектуре разбираются с полпинка, во всяком случае, эти конкретные археологи. Даниил любил здания необычных форм, тяготел к деконструктивизму и мог долго и со вкусом описывать понравившийся ему дом. Впрочем, об украшениях и археологических находках он рассуждал с гораздо большим удовольствием.
На улице, покрытой брусчаткой, торговали сувенирами, и Катерина, засмотревшаяся на янтарные россыпи, не сразу увидела небольшой памятник, стоящий рядом с церковью Святого Петра. А когда увидела, удивилась:
– Это что, Бременские музыканты?
– Ага, самые настоящие. – Голос Даниила звучал так довольно, как будто он сам поставил этот памятник. – Дар города Бремена городу Риге. Только у него не сказочный, а политический подтекст: его поставили в начале девяностых, если не ошибаюсь, и музыканты заглядывают не к разбойникам в берлогу, а за железный занавес. Тогда Латвия была частью Советского Союза, и…
– Ну, это-то я помню, – вздохнула Катерина, – не такая уж я молодая.
– Тогда, ваше старейшество, исполните ритуал. Видите, как блестят носы у великолепной четверки?
– Да. – Катерина заулыбалась. – Надо потереть их и загадать желание, как нос собаке на Площади Революции?
– Именно. Мне кажется, в каждом городе есть подобный памятник.
День был в самом разгаре, и к Бременским музыкантам, конечно, выстроилась небольшая очередь желающих загадать желание и сфотографироваться. Катерине доставать «мыльницу» было лень, поэтому она решила ограничиться желанием. Даниил ее проинструктировал:
