Человек в маске нехотя поднялся с кровати и отыскал обувь, сделанную им из кусков дерева и кожи, — диковинные эспадрильи, напоминавшие раздвоенные копыта. Он использовал часть шнура с чердака, чтобы сделать подошвы, и обнаружил, что в башмаках легко ходить, несмотря на их ширину. Он постоял немного, прислушиваясь к тяжелому вечернему ветру, который пробудил его от сна, ветру, напомнившему ему о том, как давно он не бывал на затененном чердаке. Шагнув в темный коридор, он подошел к лестнице и ухватился за перила. Едва различимый в темноте силуэт, он оторвал ноги от пола и начал подниматься по лестнице, пока его голова в маске не коснулась люка. Изящной рукой он уперся в люк, почувствовав движение дерева, и запах покинутых вещей донесся до него. Он подтянулся в знакомое пространство и потянулся к шнуру, который включал электрический свет. Длинные люминесцентные лампы зажужжали и замигали, но их свет был слишком ярким, и он быстро потянул шнур снова. Тысяча белых точек сияла на остроконечном потолке, тысяча новорожденных звезд; а под ними висели миниатюрные создания греческого мифа, творения его матери, его мертворожденные молчаливые братья и сестры.
Ветер шумел за окнами комнаты, за теми окнами, которые казались живыми с их колышущимися туманными очертаниями. Его зрение уже привыкло к темноте, поэтому он подобрался к окнам и распахнул их. Ах, благоухающий ветер! Он поспешил в комнату марионеток, этих существ, которые начали раскачиваться и толкаться. Смеясь, он вклинился в их безумный танец, кружась и кружась, в то время как фигуры бились друг о друга перед ним. Он кружился на ветру до тех пор, пока головокружение не одолело его, свалив на пол в тяжелом падении, которое раскололо поверхность его маски.
Его чудовищная личина исчезла, и мириады светящихся точек упали на его прекрасное лицо. Он устало закрыл глаза и позвал женщину по имени. Как странно слышать свое собственное имя, так отчетливо звучащее на ветру.
Гермафродит открыл свои бледные глаза и увидел, что небо над ним похоже на воронку, в которой вращается множество звезд. Плывя среди звезд, он увидел искусственную братскую орду. Марионетки больше не были марионетками, они двигали своими ожившими руками и манили его. А потом она появилась из темноты на свет звезд. Ее прекрасные глаза были глазами богини, как он всегда и подозревал. Ее прелестные руки двигались целенаправленно, и он почувствовал, как его запястья и лодыжки приподнялись. Он не обратил внимания на то, что копыта и одежда упали с него, открывая великолепие его двойственности. Он вознесся в воронку изменчивого звездного света, к голодным губам, жаждущим поцеловать его еще раз.
