Тайна «Железной маски» | страница 6



Французский король отказался признать свою причастность к этому делу. На все запросы министерство иностранных дел Франции отвечало, что ничего не знает о Маттиоли. Решили, что он был убит. Между тем Людовик XIV избрал для незадачливого дипломата такую кару, которая казалась ему более страшной, нежели смертная казнь. Граф Жироламо был обречен на смерть при жизни: он должен был лишиться имени, потерять лицо и во мраке вечного заточения днем и ночью думать об ужасных последствиях своего предательства. Его перевезли на остров Сен-Маргерит, а затем в Бастилию. Черты его лица навечно скрыла железная маска...

Так излагают эту версию ее создатели и сторонники. При этом они напоминают: ведь узник Бастилии был похоронен под именем Марчиали. Не созвучно ли оно имени Маттиоли? На это, правда, можно ответить, что имена заключенным начальство Бастилии давало произвольно, никогда не основываясь на подлинных. И все же что-то здесь есть. Как и во всей гипотезе. Так и подмывает с ней согласиться. На первый взгляд она ничем не противоречит известным фактам, а кое в чем и подтверждается ими.

Но это лишь на первый взгляд. При более тщательной проверке противники этой версии нашли ряд крупных огрехов в логике ее создателей.

Прежде всего анализ и материалов переписки, и объективных фактов приводит к убеждению, что Маттиоли умер значительно раньше, чем узник в маске попал в Бастилию. В Пинероле он часто болел и, по-видимому, пытался симулировать сумасшествие (или действительно находился на грани его). Это беспокоило Сен-Мара, о чем он поведал в одном из писем военному министру. В ответ Лувуа порекомендовал «вразумить» дипломата «с помощью палочных ударов». Как это не вяжется с приведенным выше советом того же Лувуа быть по возможности предупредительным с «Железной маской»! Палочные удары и другие подобные методы «вразумления» вряд ли позволили бы изнеженному дипломату дожить до преклонного возраста, в котором он должен был умереть, будь он действительно «Железной маской»!

Серьезные возражения вызывают и попытки проникнуть в психологию Людовика XIV, выявить мотивы его сознательных (а порой и подсознательных) действий и преподнести их указанным выше образом. У этого короля было множество слабостей и пороков, но изуверство и садизм не относились к их числу. Он ничем не напоминал таких маньяков, как Иван Г розный или Людовик XI, упивавшихся сверхжестокой местью. Не был он и чрезмерно злопамятным, и если иной раз (как в случае с Фуке) упорствовал в применении жестких мер, то диктовалось это отнюдь не личной жестокостью.