Снупи понял, что настал удобный момент, и он должен им воспользоваться, чтобы зарекомендовать себя в дворовом обществе, предводителем которого, без сомнения, и являлся этот монстр. Вместо того чтобы начать драку, Снупи положил кость перед собой и представился собравшимся вокруг бродячим собакам:
— Снупи, бассет-хаунд, выбравший свободу и бродячую жизнь прозябанию при хозяине, — несколько высокопарно, но точно по сути охарактеризовал он свое положение.
— Однако я вижу, ты смелый парень. Можешь прижиться в нашей стае, если не будешь слишком гордиться своей родословной, — решил не ссориться с отважным пришельцем свирепый пёс. Ведь он был не только свиреп, но ещё и умён, а иначе никогда не стал бы вожаком.
— Глупый, ах какой глупый молодой бассет! Он не представляет, на какие лишения обрекает себя, — послышались голоса бродяг.
— Скоро, скоро пожалеет он о своём решении и вернётся домой! Но будет поздно, хозяин не примет его грязного, заразного, а сделает вид, что не узнал! — предрекали члены стаи.
— И, наверняка, заведёт другую собаку! — у некоторых уже был собственный печальный опыт.
Но Снупи уже принял решение, отметив про себя, что ему очень повезло.
Вокруг него расположилось около полусотни разномастных представителей собачьего племени. Это была настоящая бродячая стая, в которой сосуществовали породные особи, выгнанные из дому; разнообразные помеси; просто дворняги, сама судьба которых и заключалась в проживании на улице, и в глазах поэтому читалась вековая грусть и тоска по хозяйской любви и своему дому. Они жили по своим, неукоснительно соблюдаемым, законам, имели чёткую иерархию старшинства и шкалу ценностей. Каждый занимал определённое место, играл предназначенную ему роль и получал столь нужное ощущение того, что занимает в этом мире свою экологическую нишу, чем и был, если не счастлив, то вполне удовлетворен.
Стая была в парке полновластным хозяином. Вожака звали Драное ухо, и он пользовался всеобщим уважением. Снупи быстро прижился в бродячем обществе, и особенно близко сошёлся с чуть завшивевшим курцхааром Крапом и просто дворнягой Тузиком, подобных которому собаководы, держа на поводках своих сытых питомцев, называют «помойно-розыскными», «хвостобекерами» или «двор-терьерами». Крап, согласно родословной, звался Дель Эргиз Эскобар Нуар. Но где она теперь эта родословная? Тузик же слышал о родословных только от Крапа, на породность не претендовал, а имя своё получил от дворовых мальчишек. Крап считал своею родиной далекую Германию, а Тузик — подвалы в домах на улице Малиновского, и иногда посещал их, движимый ностальгией. Он, в отличие от Крапа, родившись на улице, с детства умел соблюдать правила гигиены. Его шерсть, несмотря на отсутствие должного ухода, лоснилась и была шелковистой. Наверное, поэтому гулявшие с малышами мамаши, достававшие из сумок печенье и угощавшие иногда Тузика, находили его «весьма милым». А малыши указывали на пса и говорили: «Мам, смотри какой хороший, давай возьмем его домой». «Посмотрим, посмотрим», — говорили мамаши. Однако, это заканчивалось всегда одинаково, то есть — ничем.
