Я проснулась от очередного кошмарного сна. Мне снилась ледяная пещера. Я была совсем крохотной, мне было холодно и страшно. Успокаивало одно. Моя мама находилась рядом. Она пела мне тихую колыбельную нежным голосом. Ей тоже было холодно. На длинных ресницах лежал толстый слой инея, а губы посинели. Но она продолжала петь, продолжала улыбаться, погружая меня в глубокий сон. Потом я почувствовала ужас от того, что очнулась от странного шума. Огромный бородатый мужчина с добрыми синими глазами склонился надо мной. Он был совсем не страшным, и я немного успокоилась. Я не знала, кто он, не знала, кто я, как вообще оказалась в этом холоде. Всё перепуталось в моей голове. Теперь я стояла на крыше донжона, взмахивая огромными крыльями, а потом боль, нестерпимая и бесконечная. Я вскрикнула и открыла глаза.
Память постепенно вернула меня в реальность, в мою новую реальность. Я присела на кровати и осмотрелась по сторонам. Сомнений не осталось. Я находилась в тюрьме Дассета. Тёмная камера, решётки вместо двери. Почему я всё ещё здесь? Я потёрла виски. Кажется, я не прошла последний тест, самый простой, тест огнём. Я заснула, но почему меня никто не разбудил? Огонь давал мне силы, давал мне жизнь. Проклятый Лигард должен был убедиться, что моё существо находится под контролем.
Я провела рукой по кровати и подпрыгнула. Что это? Шёлковые простыни? Пуховые одеяла? Ортопедический матрас? Откуда? Я оглядела себя. Мягкая фланелевая пижама. Я в пижаме? Почему я не разорвала её, как делала раньше? Я ослабла до такой степени, что изменила привычкам?
Подойдя к решётке, я не увидела ни знакомого коридора, ни охранника за монитором. Стоп! Это другая камера, но она кажется мне знакомой. И тут меня осенило. Это подземелье под замком Никсона. Он приводил меня сюда, кажется, в другой жизни. Именно тут его отец прятал его мать. Но что в этом подвале делаю я? Зачем Никсон запер меня здесь? Я вцепилась в решётки и затрясла их.
– Эй, кто-нибудь! Где все? Позовите Макса.
Я могла бы кричать до хрипоты. Никто не отзывался. Мне показалось, что меня заживо погребли в этом проклятом подземелье и забыли на века. Сев на кровать, я горько зарыдала. Если бы только я могла обратиться, то уже выбралась на свободу. Но существо внутри меня и не собиралось пробуждаться. Нужен был толчок для превращения, но слёзы не входили в список пусковых механизмов. Схватив подушку, я запустила её в решётку.
– Не трать силы, дочка!
