Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что мне нужна помощь и я понятия не имею, как вызвать воображаемую полицию…
Незнакомец буравил меня взглядом и как будто чего-то ждал. Я использовала это время, чтобы подумать еще о чем-нибудь полезном. Например, о том, что неплохо было бы проснуться и убраться уже из хижины. Не слишком-то приятное посещение получилось. Но как совершить «аварийный выход» из этой воображаемой реальности, я не имела представления. Ущипнуть себя, чтобы стало больно? Во сне бесполезно, но с чего-то ведь нужно начинать!
От пришельца не ускользнул мой маневр. Презрительно усмехнувшись, мужчина протянул:
– То есть, ты меня даже не помнишь?
А я должна? Ну, да, ведь если подумать, наконец, и сообразить, что меня окружают вещи, появившиеся из моих же книг, то…
То этот наглый гад – мой персонаж!
И вот так вот он, значит, со мной разговаривает?! С автором!
Я как-то даже успокоилась и почувствовала себя увереннее. Ненамного, правда. Потому что новых идей, как выпроводить этого типа или убраться самой – пока не появилось.
– Что же ты замолчала, карамелька?
Вот ведь… мне даже стыдно. Он точно мой? Картонный какой-то… не персонаж, а собрание шаблонов: наглый красавец, сыплющий глупыми фразочками. Разве я таких придумывала?!
– Все куда хуже, чем я полагал, – заключил мужчина, со злостью и какой-то даже непонятной обреченностью. Он запустил пятерню себе в шевелюру, растрепав челку, которая осталась торчать вверх. Жест был, видимо, совершенно машинальный.
– А хотя… без разницы. Это исключительно твои проблемы, пупсик, – решил мужчина и сложил руки на груди. Попытка посмотреть на меня презрительно вышла неудачной – торчащая челка портила весь пафос момента. Я невольно улыбнулась. Тут же спохватилась, но он уже заметил и нахмурился.
– Тебе вообще все равно, да? Ну, так вот, курочка…
– Курочка?! – вырвалось у меня. Нет, все же я недостаточно испугалась. Или уже слишком пришла в себя.
– Ну… – внезапно смутился собеседник. – Тогда цыпленочек.
Цыпленочек мне тоже не слишком понравился, и я собралась высказаться по этому поводу, но он уже сообразил, что сглупил и, повысив голос, заявил:
– Не о том думаешь! Придется тебе поднапрячься, чтобы помочь мне в одном деле.
– Почему? – спросила я, рассчитывая загнать его в угол. В моем представлении, теперь этот наглый тип должен был сознаться, что он всего лишь персонаж и ему, бедному, совершенно не к кому больше пойти за помощью, кроме как к автору…
