Выбрать должен Ренрих.
Три ночи я почти не спала. Первая история была завершена к тридцатому декабря.
И во сне я, неожиданно для себя, вновь оказалась в лесу. Филин в человеческом облике сидел на огромном пне, подобрав ноги и обхватив их руками. По старой привычке пытался превратиться в шар.
– Ну, это уже ни в какие ворота, Виктория Романовна! – вместо приветствия начал он.
Сердце в груди бухнуло, как огромный барабан.
– И вас с Новым годом! – ответила я.
– Да? Ну, у вас-то, конечно… С праздником! Но послушайте, это уже перебор! – в руке у Филина вдруг образовалась пачка бумажных листов. Это была распечатка черновика, которую я редактировала. Всегда распечатываю экземпляр – так легче заметить ошибки при вычитке… На полях виднелись мои пометки, сделанные зеленой ручкой.
– У вас же тут написано… раньше никогда и никому не давалась возможность самому… без притирки, просто по желанию.
– Так придумалось. Ведь работает? – спросила я.
– Да, сюжетная линия держится уверенно, хотя новая реальность и не сформировалась.
– Ну и ладушки, значит, вам не нужно тратить энергию на новый мир, да? – я мило улыбнулась нахохлившемуся Филину.
Тот неожиданно погрозил мне пальцем.
– Вам придется разделить ответственность. Раз уж этот ваш персонаж без определенной реальности, установилась его временная связь с хижиной. И я останусь в качестве наблюдателя.
Я радостно кивнула.
– Но, скорее всего, вы не сможете увидеться с Ренрихом.
– Почему?!
– Потому что он уже находится на сюжетном пути. И вы – при всем моем уважении – все же не можете попасть в книгу.
– А как же…
– Если вы о том пласте литературы, который посвящен попаданцам, то заметьте: хоть авторы и пишут от первого лица, это самое лицо принадлежит их персонажам, а не им самим.
– Не всегда. Может же…
– Чего только авторы ни пишут, – смирившись, признал Филин.
– Творческое допущение, – подсказала я.
– Уху, – уныло согласился Филин.
***
Филин оказался прав. С тех пор я не видела Ренриха, хотя в хижине периодически появлялись следы постороннего присутствия. Ренрих был небрежен и часто оставлял на столе немытую кружку. Сначала я обрадовалась: какое-никакое, а доказательство, что все у него в порядке. Потом начала раздражаться. А потом… в какой-то момент просто поставила рядом свою кружку. И в следующий раз обнаружила, что чашка полна воды, а в ней плавает странный пушистый зеленоватый цветок.
Потом Ренрих стал писать мне записки. Каждый раз они начинались со слов: «Ты, конечно, знаешь, что со мной произошло, но…» Он никогда не спрашивал, что будет дальше. А я не отвечала: Филин строго предупредил, что это нежелательно. Мало ли какие пойдут «возмущения». Уж не знаю, что там могли бы быть за возмущения, но я все же послушалась. Поэтому просто читала послания Ренриха и по большей части улыбалась. Ко всему, что с ним происходило, он относился с иронией.
