– Ты высыпаешься? – настаивал Ренрих, проявив назойливость. Вот ведь надо же ему было пристать! Не мог, что ли, как обычно, смешную историю какую-нибудь рассказать? Их у Ренриха в запасе было много, и он обладал ценным качеством – умел рассказывать так, чтобы до последнего казалось, будто история самая что ни на есть серьезная. В общем, держал интригу.
– Просто последние дни много работы.
– И ты после этого сразу сюда. Как ты вообще умудряешься писать книги?
– Для меня это вымышленная реальность, – напомнила я. – А хижина – не для работы, на самом деле. Всего лишь, чтобы отдохнуть и сосредоточиться, если в сюжете случился затор.
– Но теперь-то ты приходишь каждую ночь, – заметил он.
– Откуда тебе знать? Разве здесь меняется время суток? – заинтересовалась я. Нет, ну, правда, вдруг это только для меня… Или мир начал жить своей жизнью и скоро мне просто не будет сюда ходу. А вдруг…
Ренрих наблюдал за мной.
– У тебя становится такое лицо, когда ты увлекаешься какой-то мыслью, – сообщил он.
– Какое? – подозрительно спросила я.
Он задумался. Видимо, выражение моего лица было попросту неописуемым, раз он затруднялся с нужным определением.
– Занятное, – разродился он, наконец.
Я прыснула.
– Ну ладно. А то я уже начала опасаться, что оно такое страшное, что ты онемел от ужаса.
Ренрих тоже улыбнулся.
– Здесь всегда ночь, – напомнил он мне. – Но часы бьют в двенадцать, так что я могу уверенно сказать, что между твоими появлениями проходит в среднем от двадцати двух до двадцати четырех часов.
– Часы? – поразилась я. – Думала, они сломаны!
– Нет, идут. Видимо, ты очень хотела от меня избавиться. Вот реальность и начала отсчитывать время.
Прозвучало… неприятно.
– Я вовсе не хочу от тебя избавиться, – тихо произнесла я.
Ренрих усмехнулся.
– Реальность явно с тобой не солидарна. Ладно, не бери в голову.
Но я уже не могла «не брать в голову». Одно дело, когда фантазируешь, и совсем другое – вот он сидит перед тобой, живой человек. Уже не пытается притворяться плоским пафосным героем. Какой есть. Немного угрюмый, не особенно любящий выдавать свои сомнения, с хорошим чувством юмора и изрядной долей самоиронии, которая, наверное, в последнее время спасала его от сумасшествия. Смелый, решительный, предприимчивый: ведь самого автора достал! Считайте, совершил то, что должно быть невозможно. Пожалуй, все эти качества я, не задумываясь, приписала бы главному герою. Положительному, не отрицательному. Ну, разве что умение готовить в качестве обязательного условия положительности прежде мною не рассматривалось. И… куда это тебя, Вика, несет?
