– А может, мой образ был глубоким и противоречивым, – хмыкнул он. – Ты просто ищешь себе оправданий. И потом: я мог бы согласиться, что жить свободно, без четкого указания судьбы, куда лучше, чем делать все по написанному. Но ты не завершила мой образ! Поэтому я… такой!
Он патетично взмахнул рукой.
Я откинулась на спинку кресла, разглядывая собеседника. Заверила:
– Ты очень даже симпатичный персонаж. Вот разве что обувь… как вообще по снегу шел? Хотя ты ведь что-то говорил про сапоги…
Ренрих кивнул.
– Разумеется, я могу обеспечить себе обувь! – фыркнул Ренрих. – Или ты думаешь, все персонажи обречены всю жизнь носить только тот наряд, который соизволил для них прописать автор?
– Надеюсь, не все так плохо, – признала я. – В конце концов, я пишу только часть событий, которые произошли с героями, а остальная жизнь – их личное дело.
– Вот именно! – подтвердил Ренрих. – Если мир прописан толково, – он бросил на меня быстрый взгляд. – Ну, более или менее толково. Тогда мир действует по тем законам, которые для него прописаны, и герои прекрасно обходятся без вмешательства автора. Так что я одевался и обувался как хотел.
Он опять посмотрел на меня с таким видом, будто считал, что эта новость должна стать для меня оскорбительной. Мол, обидно, что персонажи – не такие уж рабы, как могло показаться автору! Вообще, не представляю, как бы Ренрих скрывал от Рона свою злодейскую сущность. Он слишком откровенно демонстрировал эмоции. Мне даже начало иногда казаться, что я разговариваю с ребенком.
Но, между прочим, этот ребенок по-свойски рассуждал о правилах придуманного автором мира. Нет, не так уж прост был Ренрих. Эта мысль внезапно заставила задуматься. Теперь Ренрих казался мне… каким-то двоящимся. Чего-то он не договаривал. Вот откуда он вообще узнал то, что, по логике, персонаж даже предполагать не должен. Конечно, если в книге прямо не прописано, что кто-то из героев вдруг осознал, что он – придуманный.
– Но за пределами привычного мира… – продолжил Ренрих. – Оказалось, что я могу свободно распоряжаться лишь теми вещами, которыми ты соизволила меня одарить. Я, конечно, создал себе сапоги, но на них потратилось немало магии.
– Магии? – удивилась я.
– Разумеется, магии!
– Но ведь «Злое небо» – это космическая фантастика. Там, конечно, есть эмпатия и намеки на телекинетические способности у некоторых инопланетных рас. Но уж точно – никакой магии!
Я замолчала, осознавая нюанс. Ренрих усмехнулся.
