Ренрих уже уселся на стул, не особо аккуратно укрывшись пледом. Теперь мужчина вовсе не выглядел грозно, и стало видно, что он действительно мерзнет, несмотря на близость камина.
– Ты должна дописать мою историю, неужто не ясно? Будто я мог прийти к тебе по другому поводу!
В общем, чего-то подобного я и ожидала. Действительно, стоило ли искать автора только чтобы высказать ему свое недовольство по поводу незавершенной истории? Помогать в ответ на хамство я не собиралась. Вообще не люблю, когда на меня давят, да еще сразу начинают с хамства, хотя, в сущности, результат-то важен больше не мне, а оппоненту. Но… как автор, я чувствовала некоторую причастность к тому, что сидевший передо мной Ренрих был… такой вот непоследовательный и плосковатый. Я ведь автор, да?
Вот только… явился один, значит: могут нагрянуть и остальные недовольные! Одному историю допиши, другим – сюжет переиграй… Так мне совсем житья не будет!
В общем, нужно было все разузнать. Выяснить, так сказать, к чему готовиться.
Хотя Валя бы сказала, что у меня просто сработал инстинкт наседки. Проще говоря: пожалела Ренриха.
– Ну, хорошо, давай разберемся, о какой вообще истории идет речь? – предложила я. Собеседник взглянул исподлобья со знакомым недовольством.
– Поверить не могу, что ты забываешь собственные книги.
– Если я буду держать в уме все детали придуманных миров, на свой собственный памяти не останется.
– Человек – это для тебя «деталь»?!
– Ну… если говорить чисто технически… профессионально, то есть второстепенные и третьестепенные герои, которые появляются в книге иногда всего один раз и, по выполнению своей функции, исчезают.
– Что ты со мной, как с маленьким? – поморщился Ренрих. – Неужто так все плохо?
– Да нет, почему, – я ободряюще улыбнулась. – Когда ты разговариваешь нормально, а не сыплешь глупыми фразами, выглядишь очень… по-настоящему.
Ренрих потер пальцем переносицу.
– Думал, ты меня быстрее узнаешь, если я буду вести себя так, как ты написала.
Да уж. Создать такое чудо… вищное недоразумение.
– К тому же, я вовсе не второстепенный, а главный. Главный злодей, – пояснил Ренрих и через мгновение нехотя добавил: – Должен был быть. Я – друг Элвина Рона. В детстве нас звали Рон и Рен, так ты придумала. А потом наши взгляды разошлись, и я стал предателем. Правда, ты написала только пролог и собиралась убрать оттуда мое имя, чтобы сохранить интригу. Видимо, я должен был предстать перед Роном злодеем не сразу, а поначалу – продолжал бы притворяться его другом…
