— А ведь он считает, что твоё участие в операции позволит справится и с угрозой посерьёзнее, — незваная гостья хмыкает. — Боюсь, что всех вас ожидает весьма неприятный сюрприз.
Это важная информация. Теперь я как-то должен предупредить, что группу ожидает некая пакость, но опять же, мать его, не знаю, как. Однако, чувство долга сильнее, чем опасение прослыть чокнутым. Поэтому откашливаюсь и поднимаю руку. Все умолкают и сморят на меня.
— Мне кажется, что Алексей Константинович делает ставку на мои новые способности, — Папа непроизвольно кивает, а Зина и Фёдор синхронно улыбаются. Невесело так улыбаются. — Однако же, никто пока не знает, какой предел прочности у этой ерунды и не даст ли она сбой в самый неподходящий момент. А если я просто во время боя возьму и потеряю сознание?
— Громов, не бери на себя слишком много, — Папа грозит пальцем. — То, на что я делаю ставку, тебя не касается, ясно? Ты — не пуп земли и не единственный боец в группе, так что, даже если произойдёт некий сбой, твои товарищи вполне способны постоять за себя и бе твоих, хм, суперспособностей. Всё, закрыли тему.
— Гордыня, мой друг, — Егор хлопает меня по плечу. — Ишь ты, суперспособный какой!
— Он прав, — комментирует невидимая всем гостья. — И ты сам знаешь лучшее лекарство от подобного недуга: смирение.
Как-то нелепо слышать о смирении, от чёрного призрака, олицетворяющего наших безжалостных врагов. Скорее подобное пристало вещать священникам, но те последнее время не слишком болтают о непротивлении злу насилием. Понимают бородатые: не станешь противиться — подохнешь.
— Когда ваши священнослужители говорят о смирении, — чёрт, неужели она читает мои мысли? Или всё это и впрямь — плод моего воображения? — то имеют в виду конечную цель, а для нас с тобой смирение — лишь очередная ступень к достижению вершины. Ступень, одна из многих, которые нам предстоит преодолеть.
В висках стучит. Меня не так волнует высказанная мысль, как то, что гостья впервые соединила себя и меня в некое общее: «мы». И честно говоря, мне это совсем не нравится.
Вот вообще ни хрена не нравится.
Папа запускает проектор и демонтирует карты шахты, куда нам предстоит спуститься. Потом идёт видеоряд заброшенного метро и собственно пролома, ведущего в подземный лабиринт, вырытый противником. И если само метро смотрится просто неприятно, то чёрная дыра, с мигающими индикаторами движения, выглядит весьма зловеще.
— Как ход в преисподнюю, — замечает Надя.
