Лицо Анварова искажается напряжённым интересом.
Он ждёт моего ответа. А я не знаю, почему меня изнутри так сильно скручивает болью от мысли, что Рустам будет в постели с другими девушками.
Мы не виделись некоторое время. Учитывая его большие аппетиты в постели, я не думаю, что он хранил целибат эти две — две с половиной недели.
Мне становится трудно дышать, и я отворачиваюсь в окно. Разглядываю серое полотно асфальта, говоря безразлично.
— Мне плевать. И я не хочу брать твою фамилию. Останусь при своей.
— Исключено. Есть вещи, которые я не собираюсь обсуждать. Ты возьмёшь себе мою фамилию, чтобы ребёнок родился Анваровым.
— Родился. Или родилась? Тебе нужен наследник? — спрашиваю с горечью. — Но я не автомат по исполнению желаний!
— Мне плевать. Девочка или мальчик. Главное, что это мой ребёнок!
Я собираюсь возразить ещё что-то. Но слышится речь стюардессы, она предупреждает о взлёте. Мне становится страшно.
Никогда прежде не летала.
Начинается лёгкая встряска. Наверное, махина отрывается от земли, и я глупо зажмуриваюсь, прячась от кошмара, как в детстве.
Ладони покрываются холодным потом. Мне тяжело дышать, и сердце бьётся в учащённом ритме.
И ещё я жду чуда. Глупого чуда… Из разряда невозможного! Жду, что сейчас самолёт остановят, в салоне появится отец и…
Не знаю, что дальше.
Мечтаю, что отец раскается и откажется выдавать меня выгодно за старика; желаю, чтобы Рустам осознал, как некрасиво он поступает и попросил прощения; думаю о том, какой была моя жизнь, если бы мне самой позволили выбирать…
Я хочу нормальной семьи, заботливых родителей, хочу любящего мужчину.
Это так мало! Я не прошу у Вселенной горы золота и огромного состояния. Я просто хочу быть счастливой. Обыкновенное счастье. Разве это так сложно?!
— Не бойся.
Рустам бережно обнимает мои ладони и подносит их к губам, целуя интимно и нежно.
— Самолёт не рухнет вниз. Летать страшно только в первый раз.
Анваров ласкает мои руки поцелуями и растирает их заботливо, прогоняя нервную дрожь. Он умеет быть внимательным и чувственным, когда захочет.
— Можешь обматерить меня, если тебе станет легче, — предлагает с лёгким смехом мужчина.
Возмущение в душе настолько сильное, что я даже забываю бояться и отнимаю свои руки, сложив их под грудью.
— Если я начну тебя материть за всё, что ты сделал, это будеи непрерывный поток мата. На несколько часов!
— Всё настолько ужасно? — спрашивает с лёгкой улыбкой.
Он улыбается и улыбается, смотря на меня. Улыбка ненадолго покидает его пухлые губы, но потом появляется снова. Бесит до ужаса!
