— Мне плевать, во что ты веришь. Думаю, ты себе самому не веришь. Но это правда. Что с ней делать — решать тебе.
— Твои мотивы для меня непонятны.
— У меня есть только один мотив — я люблю Лику. По-настоящему люблю и хочу, чтобы она страдала меньше. Я ошибся, когда обратился за помощью к отцу. Не знал, чем это обернётся для всех нас.
— Чем же это обернулось для тебя?
— Отец отсылает меня из страны. Говорит, что позволит вернуться. Потом, когда решит, что будет можно. Когда полностью сломает Лику и загонит в золотую клетку. Она ещё не знает, что дело с браком уже решёное и думает, что сможет договориться с отцом. Но единственный договор с ним — это делать, как он велит. Иного не будет.
Влад поднимается с кресла, хмуро глядя на часы.
— Мне стоило больших трудов вырваться из-под надзора охраны отца. Нужно вернуться и быть пай-мальчиком, сидящим на чемоданах в ожидании отлёта.
— Я тебя услышал. Свободен.
— Можно одну просьбу?
— Какую? Хочешь выглядеть дли Лики героем?
— Нет, что ты! — смеётся, опустив взгляд. — Пусть все лавры героя достанутся тебе, Анваров. Прошу, чтобы этот разговор остался втайне от всех.
Владислав поднимается и теперь уже беспрепятственно направляется к двери. Всё, что он мне здесь наговорил, я не собираюсь принимать на веру, но проверю досконально.
— Влад!
Он оборачивается, смотря на меня с досадой и недовольством, сквозящим во взгляде с немой интонацией: чего тебе ещё надо?
— Кажется, я понимаю, что ты затеял. Надеешься, что когда Тихонов и я столкнёмся лбами, полетит много голов. Ты думаешь, что мы поубиваем друг друга, а ты выждешь нужный момент и окажешься рядом с Ликой, чтобы утешить?
Владислав "прячет" эмоции глубоко внутри, но я успеваю разглядеть досаду и злость.
— Зря ты на это надеешься. Я переиграю даже чёрта.
Анжела
Спустя три дня
— Тебе нужно сопровождение?
Отрицательно качаю головой. Справлюсь сама. Это всего лишь медикаментозный аборт. Я приму таблетку в присутствии врача, через двое суток — повторить.
Ничего сложного.
Я стараюсь не думать. Иначе просто сойду с ума. Но разбитое сердце до сих пор ноет в груди, а всё тело напрягается, как будто отрицая возможность аборта.
"У нас мог быть малыш, Рустам, — обращаюсь к нему мысленно. — Мальчик или девочка. Кого бы ты хотел?"
Я хотела бы забыться. Хотя бы в фантазиях — светлых и радужных. Но даже представляя этот разговор лишь мысленно, для меня он заканчивается одинаково. На вопрос кого бы хотел Рустам — сына или дочку — он отвечает:
