Карл усмехнулся.
― Но, если Кембелл получит приданое Дианы, по своему богатству и могуществу, он приблизится ко мне. А это уже опасно.
― А не опасно отдавать девочку этому мальчишке? Ты видел лицо Джастина? Он готов был убить Эдварда прямо за столом.
― Не такой уж Грант мальчишка, как тебе кажется, дорогая. Ты его в деле не видела. Если Диана выйдет за него замуж, я буду совершенно спокоен.
― А вот я нет. Последнее время меня терзают смутные предчувствия, и я молю Бога о том, чтобы не дожить до того момента, когда они сбудутся.
Из-за прорези портьеры Диана видела, как король обнял фаворитку.
― Не плачь, милая! Я отдам всё на свете, чтобы ни одна слезинка не омрачила твоё прекрасное лицо. Твоя Ребекка всё ещё жива?
Элеонора всхлипнула и кивнула.
― Пусть читает над Дианой охраняющие заклятья каждую ночь, пусть научит её этим заклятьям. А мы будем молиться за дочь.
Он был слишком возбуждён и разгневан. Если бы ни это капризное дитя, король мог сделать его жизнь вполне счастливой. Его поместье увеличилось бы вдвое, вдобавок к этому, он получил бы Эльзу Кембелл, тихую покорную девушку с весьма заурядной внешностью. Его совершенно не смущало родство с врагами. Их борьба длилась уже несколько столетий, но Кембеллы становились всё богаче и могущественней, а род МакГрегоров угасал.
А что теперь? Кого он получил взамен? Взбалмошную надменную красотку, незаконнорожденную дочь короля, которая считала себя принцессой по праву рождения, и к которой его тянуло со страшной силой. Он чувствовал, что под наивностью и неопытностью скрывается пылкая чувственная натура, и страсть, которая только просыпалась в ней, наберёт силу и сделает его своим рабом. Даже сейчас, при одной мысли о ней тупая боль в паху обострялась, а глаза застилала густая пелена.
Опять шаги. Нет. Она не получит его этой ночью. Он прогонит её прочь. А завтра он умчится к себе в замок и пробудет там до брачной церемонии и, возможно, успокоится за это время, усмирит свой гнев. Он не позволит вить из себя верёвки избалованной девице.
Шаги лишь на минуту замерли возле его комнаты, а потом дверь бесшумно раскрылась, и на пороге появилась Диана. Она молча прикрыла дверь и сбросила свой длинный плащ. Но на этот раз под ним действительно ничего не было, даже тонкой ночной сорочки. Эдвард открыл рот, потом закрыл его, проглотил ком в горле и снова открыл. Все благие намерения оставили его в один миг, гнев исчез, уступая место старому, как мир чувству.
