Все врачи и хирурги работали по графику, помимо прочего им в нагрузку вменяли обязанность вести определенное количество часов на лекциях для студентов. Не удивительно, что внешний вид персонала порой ужасал — темные круги под глазами и бледность, считались нормой. Кто попадал на работу в онкологическое отделение, не редко сами напоминали внешне пациентов.
Сегодня у доктора Ванмеер была операция. Больше никаких подробностей Роуз не знала. Утренний обход давно завершился, и она чувствовала небольшую досаду, ведь Лулу обожала белокурую «докторшу» и настроение девочки заметно улучшалось, после ее прихода. Сейчас же она безучастно уставилась в потолок, лежа на больничной кровати, а от правой руки малышки тянулась длинная трубка капельницы.
Тяжелая, толстая книга сказок с красочными иллюстрациями лежала на коленях Роуз и она приглушенно читала вслух. Кроме ее голоса тишину в палате нарушало только тиканье часов. Раньше она впивалась в секундную стрелку взглядом, будто та была привязана к ее жизни и подгоняла время, которое одновременно играло им на руку и убивало своей медлительностью.
Худо бедно удалось подстроиться под больничный режим - перерыв на сон, когда Лулу, наконец, засыпала, был самым желанным временем, хотя Роуз и стыдилась своей малохольности — она, как мать делала все возможное, но при этом, испытывая каждую секунду страх, что этого не достаточно и ей никто не мог сказать, что будет легче, она молодец. Руки ныли страшно. Дочка мучилась от боли в спине и начинала хныкать, а жить на обезболивающих было невозможно и приходилось отвлекать ее. Тогда Роуз брала Лулу на руки и бродила с ней по длинному коридору, рассматривая детские рисунки, развешанные на стенах. Боль в плечах уже просто не проходила.
Роуз чувствовала вину за то, что с жадностью съедает все, что приносят ей на персонал и родители, поддавалась слабости и допускала мысль, что возможно, поступила неверно, когда решила не делать аборт, а после молча глотала слезы и едва словив на себе улыбку дочери, называла себя чудовищем. Накормить Лулу было проблематично.
Теперь часы, практически, не привлекали внимание Роуз, больница стала вторым домом, даже появились знакомые, среди пациентов, с ужасом приходилось признать, что вопреки всему становилось легче физически и морально — человек привыкает ко всему.
В дверь палаты постучали, и Роуз развернулась на стуле, чтобы увидеть, кто пришел. В проеме появилась миниатюрная фигура Хоуп Ванмеер, она заразительно улыбнулась, но далеко не Роуз, а своей маленькой пациентке на кровати и та в ответ просияла, открыла полу беззубый рот и выдохнула: «Хап!».
