- Но помимо хирургии, Вас можно поздравить также и с тем, что в этом году на Нобелевскую премию выдвинут Ваш бывший пациент. Научный труд Питера Леттермана о методе раннего диагностирования онкологических заболеваний произвела фурор и он без устали твердит, что без Вашей помощи данной открытие было бы невозможным. Тогда, почему Вы не желаете, чтобы фамилия Ванмеер красовалось в перечне основных исследователей?
- Моя лепта была минимальной, - голос доктора Ванмеер осекся и ее глаза заволокла печаль. - По-большей части Питер поступил так из благодарности, я была его музой, основную работу он проделал единолично.
- Вы явно скромничаете, тем не менее, данный метод позволяет сократить смертность от рака головного мозга почти на шестьдесят процентов, а это...
Но Хоуп уже не слышала воодушевленной бравады ведущей и хвалебных дифирамбов в свой адрес. Воспоминания закружились вокруг невыносимо жаркого лета, почти девятнадцать лет назад, нахлынули слишком неожиданно и сердце сжалось от светлой тоски и давно переосмысленной боли.
Операции, которые по стечению обстоятельств, должны были выполнять двое нейрохирургов — она и доктор Хантер, легли на ее плечи. Роковая ошибка — последствие взыгравшей алчности и благих намерений, могла стоить жизни одной девочке, которую и без того судьба лишила нормальной жизни и всему виной стало твердое убеждение, что один человек может принимать решения о жизни и смерти, руководствуясь гуманностью, которую можно лепить как угодно.
Второй пациент — не столь тяжелый случай, но совершенно невероятный в практике доктор Ванмеер, вытряс из нее именно ту субстанцию, в которую она упорно не верила до появления в своей жизни Сэма Хартлоу.
«- Что мне лежать без дела, Хоуп? Считать до десяти, это скучно, да Брайгель? Я ведь усну и все, да? - доктор отчетливо помнила нескончаемый поток вопросов Сэма перед операцией, когда он уже лежал на столе, едва заметно подрагивал от страха, но старался не подавать вида.
- Да, мой хороший, наверное, скучно, - она погладила его по руке и нагнулась так, чтобы он видел ее глаза. - Что ты хочешь?
- Спой колыбельную.
- Мою что ли? - прозвучал довольный низкий басовитый голос анестезиолога.
- Да, когда ты ее нам пел, в те ночи мы спали очень хорошо. Волшебство какое-то! Сейчас же тоже все хорошо будет? Вот споешь, Хоуп, и точно будет все хорошо!
- Исполнителя ты выбрал не лучшего, нашу доктор Ванмеер ни в одно караоке в городе не пускают, - не унимался огромный дядька, довольно скалясь под маской, которая скрывала его колоритное лицо.
