- Крис, еще два-три поцелуя и уноси этого красавца. Договорились, Джил?
Ловко орудуя закругленной иглой, молодая доктор кривила душой, когда говорила о неровных швах. Это, чуть ли не первое, что ей пришлось освоить, когда в далеком детстве решение стать врачом перевернуло ее мир. Так что в пятнадцать лет, ее кот по кличке Окси, стал ее первым пациентом, когда рассек осколком стекла бедро. Отец тогда был сильно недоволен, что бедное животное стало подопытным в руках его неугомонной дочери, но помимо искусных швов, животное получило укол антибиотика, да еще и в правильной дозировке.
Джил проводила взглядом сына.
- Мой муж должен будет подъехать с минуты на минуту. Его имя Брайан Хартлоу.
- Замечательно, мы сразу направим счастливого папу к ребенку, а Вас пока приведем в порядок! Как сына назовете?
- Сэмюэл Говард Хартлоу, - с гордостью в голосе ответила Джил. Она и сама лежала теперь с улыбкой до ушей, порываясь расцеловать всех, кто под руку попадется. Потолок немного покачивался перед глазами, и веки смыкались, будто в них закачали свинец.
- Красиво звучит, - ответила доктор и наконец поднялась со стула, на котором сидела перед операционным столом внимательно рассматривая результат своих усилий.
- А как Вас зовут, доктор? За кого мне молиться Господу?
- Хоуп Ванмеер.
Женщина сняла повязку с лица и Джил увидела миловидную молодую женщину, о которой не раз слышала от своего благодетеля Альберта Ванмеера.
- А я Вас, оказывается, знаю. Ваш отец невероятный человек и не удивительно, что его дочь под стать ему.
Улыбка Хоуп была заразительной, в нее хотелось верить и присущей врачам фальши, призванной внушать пациентам не лишнюю надежду, в ней не чувствовалось.
- Лучшая похвала, что я слышала. Кстати, вот и он!
В операционную зашел Альберт Ванмеер. Доктор был в полном «обмундировании» и половину лица скрывала маска, но вечно улыбающиеся глаза, которые украшали морщинки в уголках, расходящиеся веером к вискам, действовали на Джил, как лошадиная доза успокоительного. Пресимпатичный доктор, которому невероятно шла седина на висках ни разу не позволил Джил увидеть его истинный характер, как впрочем, и остальным пациентам, удачно балансируя на грани раздвоения личности, потому что персонал медицинского центра, от Альберта Ванмеера шарахался в ужасе и трепетал, только от одного упоминания его имени.
Две медсестры, принялись обмывать тело роженицы, а Хоуп стянула перчатки с рук и выкинула их в бак около двери, вместе с тонким одноразовым халатом. Едва она вышла в коридор, с ее лица слетела улыбка, будто она тоже была атрибутом для хирургического вмешательства, который теперь был полностью использован и больше не нужен.
