Генри не видел особой необходимости в расширении партнерства, тем более, что в данном случае надо было вникать в сложную систему юридических тонкостей международного сотрудничества. Вполне можно было найти каналы для сбыта продукции внутри страны, однако французы предлагали более выгодные условия. Именно они и заинтересовали его отца и подтолкнули к размышлениям о плюсах и минусах экспорта. Если Бенджамин Версдейл изволил заинтересоваться, то явно неспроста. Тогда на форуме его ловко обрабатывал некий Маркус Дэнвуд – исполнительный директор «Лесо де Прош». Как оказалось, Дэнвуд был уроженцем Англии, если точнее малой родиной его был Йорк, но мать переехала в Лион, когда ему еще не было и десяти лет.
Бену понравился Дэнвуд, хотя открыто своей симпатии он не выказал. Немалую роль в этом сыграло полнейшее отсутствие «носатого» акцента у исполнительного директора, обманчиво легкая манера общения и потрясающее ориентирование в самых разных вопросах, касающихся торговых систем, начиная от технологических характеристик продукции весьма широкого ассортимента и заканчивая особенностями динамики биржевых индексов компаний-поставщиков. Генри отнесся к новому знакомому более нейтрально, предпочитая не углубляться в изучение натуры потенциального партнера, а больше внимания уделить описанию деятельности компании.
Вот тут наступал черед задействовать ненаглядную внучку и дочь. Генри предпочитал щадить Анну, которая разрывалась между своим рестораном и помощью родному семейству; сам справлялся с бумажной волокитой, изучал юридические тонкости, но в этом деле вне всяких сомнений требовались более глубокие познания его дочери. Пока же она упорно строила из себя Эммелин Панкхерст*(*Эммелин Панкхерст – борец за права женщин. В 1903 г. объединила несколько обществ под своим началом, отколовшихся от Национального союза женщин), делая вид, что дела у нее идут в гору, а не обратно и помощь от родни не нужна, Генри оттягивал тот момент, когда отец взвалит на Анну весьма трудоемкую и ответственную работу. Попутно старый хитрый лис пытался аккуратно сунуть свой нос в еще одно деликатное семейное дело, а именно – в личную жизнь своей незамужней внучки. Бен Версдейл разве что не повизгивал от удовольствия, когда разрабатывал план своей сомнительной авантюры.
Генри в свою очередь не испытывал восторга как от предложения «Лесо де Прош», так и от своднической деятельности своего отца. Что, из этого вызывало наибольшие опасения, он и сам затруднялся ответить. Генри с трудом подавил в себе незваное чувство тревоги, но интуиция подводила его редко. Дело пахло керосином.
