— Тебе не холодно? — спросила я, потому что просто смотреть на него было больно. Его кожа все еще поблескивала от пота после рубки дров, а я не могла перестать дрожать.
Он проигнорировал вопрос и потянулся рукой к шубе, собираясь оголить плечо. Но только он сделал это, моя кожа вновь покрылась пупырышками, и тело пробрал озноб, добравшись до зубов.
— Нет, этот звук меня просто убивает! — рыкнул мужчина раздраженно и рванул шубу на себя, утаскивая меня за собой.
— Куда? — ужаснулась я, когда мы направились к кухонной двери на улицу. Мелькнула мысль, что ему надоело возиться со мной, и он решил выбросить меня на улицу, снова в лютый мороз. От этого моя гордость встала на колени. — Я же сказала, что сделаю все.
Он лишь фыркнул. Толкнул дверь и вышел босяком в снег, как и я. Вот только громилу это совершенно не волновало. Внутренний дворик напоминал какую-то свалку. Всюду валялись дрова, еще не распиленные стволы, какие— то инструменты и просто ржавый хлам. Но было еще одно небольшое строение, которое примыкало к хижине — всего-то пройти пару шагов. Именно туда он меня и завел. Много досок, две полки, еще одна печь, кажется, с другой стороны камина, и ведро, прикрепленное к потолку.
— Сиди здесь, — произнес он, начиная подкидывать дров в печь. И по мере того как разгорались поленья, становилось все теплее.
— Это что, сауна? — догадалась я, все еще кутаясь в шубу.
— Русская баня, — ответили мне очень нехотя.
— А это что? — спросила, не в силах сдержать любопытства, и потянула за веревочку. Оказалось, она не для декорации, а запускала механизм переворота ведра. Вода, судя во брызгам ледяная, плюхнулась о деревянный пол, окатив Мишу почти полностью. Я-то свои ноги успела подобрать, кутая их в мех. А вот у психа все штаны промокли напрочь.
Он медленно и зловеще обернулся, и я приготовилась к худшему.
— Так не терпится? — спросил он язвительно и резко спустил штаны. О, мама!
Я знала, что он будет огромным, это было легко определить по контуру джинс. Чего я никак предугадать не могла, так это реакции собственного тела на вид полностью обнаженного мужчины перед собой. Почему-то оно забыло, что этот канадец придурок, которых еще поискать. Он чертовски хорош собой, почти что совершенство — мысль запульсировала микровзрывом в голове, посылая очередную волну дрожи по позвоночнику. Только на этот раз вовсе не от холода.
Мне пришлось заставить себя поднять глаза на его лицо, чтобы он не думал, что я так уж впечатлена видом. Он не оставил мне выбора, и это злило больше всего. Но в ту секунду, когда я увидела голод в его взгляде, почему-то подумала, что и у него этого выбора не было. Он мужчина во всех смыслах этого слова — одичавший, необузданный. А я женщина, которая застряла здесь с ним. И я могла сколько угодно спрашивать себя: «Как долго он смог бы контролировать похоть, будь даже самым вежливым парнем на свете?», в этом все равно не было смысла. Ведь сейчас я читала по его глазам, что он не намерен ждать ни секунды.
