Пусть хоть на небо меня забирает, пусть хоть в пропасть — все равно. Я хочу, чтобы этот ад закончился.
Пытаюсь вытянуть руку и обвить крепкую шею спасителя, но вспышка боли в сломанном плече окунает меня в горячку и туман.
Что-то щелкает над ухом, и меня съедает спасительный мрак.
***
— Она должна быть в сознании, — говорит густой низкий голос. — Я выйду, а ты разбуди ее.
В сторону уходят шуршащие шаги, хлопает натужно дверь, гаснут вдалеке чужие голоса. Я вдыхаю солоноватый воздух и пытаюсь поднять тяжелые веки.
Теплое прикосновение ползет по щеке, сухие пальцы вплетаются в мои волосы, и губы накрывает горячим воздухом.
— Просыпайся… — говорит знакомый голос, оглаживая яблочным дыханием лицо. С нотой стали, капелькой хрипотцы, крошкой власти.
И, открыв глаза, я неосознанно вздрагиваю, а затем замираю. На меня смотрит Марьян, а я отчаянно сдавливаю одеяло в ладонях, ожидая удара за неповиновение.
Глава 6. Эмилиан
Девушка ожидаемо пугается. Сердце бьется пичужкой, я слышу каждый гулкий удар под ребрами, дыхание со свистом проходит по гортани, а кожа на трогательном лице бледнеет. Она сжимает крошечные кулаки и сжигает меня зеленым взглядом.
— Тише… — хочу взять ее за руку, погладить по пальцам, чтобы успокоить, но девушка зажмуривается и вжимает плечи. Волосы падают вперед, будто ширма.
— Не бей, прошу тебя, — говорит тихо. — Марьян, пощади… — и накрывает одной ладонью голову, второй живот.
Бережет дитя. Моя надежная и истинная.
Хочется встать, уйти в оружейную и выбить из манекена миллионы искр, чтобы уничтожить в корне свою ярость. Король не может выходить из себя, я должен держать разум ясным и сердце холодным. А я не могу. Не. Мо-гу.
У меня перед глазами кровь на светлом глянцевом камне, разорванное платье, вывернутая тонкая рука. Я ведь забыл, как дышать, когда женщина обмякла в моих объятиях. Лучше бы били меня самого.
Так долго искать истинную и узнать, что брат нашел ее раньше. Использовал, ломал, мстил роду Авианнов и всем Стихиям, что выбрали его для Жатвы…
Но нужно спешить, я не могу сейчас показывать свои эмоции, и слабости — удел побежденных, а я еще поборюсь.
— Я — Эмилиан Авианн, король Мемфриса, — выравниваюсь в полный рост, чтобы девушка могла меня оценить, увидеть, признать. Мантия из эльфийского муасса, что тоньше шелка, хлопает по голени и, заворачиваясь за спину, приоткрывает полочку темно-синего кителя с золотыми пуговицами.
Девушка от моего движения еще сильнее сжимается, зелено-морозные глаза распахиваются, а губы сминаются в тонкую нить.
