Еще одна претендентка не сомневалась, что сумеет перевоспитать любого самца. Это мне тоже не подходит. Я старый пес и перевоспитанию не поддаюсь. А другая сообщила, что готова полностью раствориться в своем мужчине. Ее я тоже вычеркнул. Как-то это слишком...
Но были и вполне адекватные девушки. И их было большинство.
Но мое сердце дрогнуло только однажды, когда происходила беседа с Василисой. Я постарался быть в прямом эфире, что до этого не всегда получалось. Эту претендентку я слушал особенно внимательно. И она меня не разочаровала.
На ней было какое-то воздушное платьице, легкое, по-настоящему девичье. А не какие-то там джинсы, как на большинстве претенденток. Ее коса, на которую я уставился с каким-то даже благоговением, была перекинута через плечо. У нее была приятная улыбка, и она мило морщила носик, когда задумывалась о чем-то.
Она сказала, что мечтает стать хорошей переводчицей, но все же главное для нее в жизни – семья. Она очень любит готовить, часто придумывает новые рецепты. Вот только угощать вкусными блюдами ей обычно некого. Она не очень общительный человек, хотя у нее, конечно, есть подруги. С парнями как-то не складывается, они все какие-то легкомысленные... А она настроена на серьезные отношения.
Василиса так мило смутилась, когда поняла, что слишком разоткровенничалась с незнакомой девушкой... Да, сотрудники «Купидонов» знают свое дело!
Вот только сами главные «Купидоны» как-то странно реагировали на Василису. По Еве, конечно, ничего не поймешь, но Лев определенно смотрел на экран с недовольным выражением. Как тогда на папку с ее именем. У меня паранойя или у него что-то против нее есть?
Мои размышления прервала Алиса. Ее голос раздался в коммутаторе:
- Алексей Юрьевич, к вам посетители
- Я уже ухожу!
И правда, мой рабочий день давно закончился. Я тут немного замечтался над папками претенденток, которых осталось шесть. Но больше оставаться на работе не желаю!
- Я назначу им на завтра, - выдала Алиса.
- Хорошо.
Убрав папки в портфель, я надел сброшенный ради удобства пиджак, сунул в карман валявшийся на столе галстук и вышел в приемную.
Как всегда в присутствии Адисы, мне было не по себе. После того инцидента в клубе наши отношения стали еще более напряженными.
Мы не обсуждали произошедшее. А что тут обсуждать? Я обознался, о чем и сообщил ей сразу. На следующее утро она была еще более строгой и холодной, чем до этого. И осталась такой до сих пор.
Никаких солнечных улыбок, никаких легкомысленных капризов. Лучше бы она вредничала, ей-богу!
