— Надо бы каких-нибудь гостинцев привезти бабе Груше, — говорю я.
Баба Груша — это наша деревенская соседка и какая-то родственница. Очень дальняя. Она за бабушкиным домом присматривает.
— Конечно. Обязательно, — соглашается мама.
Мы сидим с мамой и Борькой на нашей кухне и пьем чай. Папа в гостиной смотрит телевизор, читает газету и разговаривает по телефону. Понятно, что одновременно с этим еще и пить чай было бы слишком даже для него. Он все-таки не Юлий Цезарь.
Мама была очень удивлена моим желанием поехать в Васильки. С тех пор, как умерла бабушка, я там почти не бывала. В Васильки ездили в основном родители, да и то не часто. Ну и Борька с семьей бывал несколько раз. И дело вовсе не в том, что я разлюбила Васильки. Просто все некогда было. То экзамены, то поездки к южным морям, то бурный роман… А вот сейчас самое время. Тихая деревенская жизнь, прогулки по лесу, купание в речке, встречи с друзьями детства — это как раз то, что мне нужно. Ну и сокровища, конечно.
Сессия уже закончилась, я купила веселенький сарафан с ромашками, кеды, очень скромный голубой купальник и написала письмо бабе Груше, чтобы она морально подготовилась к моему приезду.
— Даже не представляю, что ей нужно, что нравится… В деревне бабушкам все время дарят платки. У них у всех, наверное, все шкафы платками забиты, — продолжала я разговор о подарках.
— Не шкафы, а сундуки, — поправил Борька. — Я знаю, что ей точно нужно. Водка. Пара ящиков.
— Она что… того? Пьет, в смысле? — Я была очень удивлена. Никогда не видела бабу Грушу пьяной.
— Бутылка водки — самая твердая валюта в деревне, — со знанием дела объяснил брат. — Баба Груша женщина одинокая. Забор починить, огород вскопать, такса одна — бутылка водки. Деньги-то там особо тратить не на что.
— Да, что-то такое я припоминаю… Значит, ты добудешь мне два ящика водки. Раз уж ты так хорошо в этом разбираешься.
— Без проблем. Надеюсь, ты довезешь их в целости и сохранности. Не будешь по дороге прикладываться. Сейчас штрафы за это дело знаешь какие…
— Борис, перестань, — мама строго посмотрела на сына. Потом перевела взгляд на меня и вздохнула. — Все-таки мне страшно тебя отпускать. Совсем одна, в дороге, а потом — в деревне…
— Почему одна, деревня же еще не вымерла, насколько я знаю. Народу там хватает. И баба Груша под боком. Тебе бы только поволноваться, — сказала я с легким упреком.
— Да, мамуль, — присоединился Борис, — деревня сейчас — самое безопаснейшее место. Уж намного безопаснее тех клубов, куда твоя любимая доча ходит развлекаться.
