Я не хочу ее отпускать вот так. Делаю шаг перед ней, преграждая путь. Твою ж мать, пусть идет. Пусть, ты придурок. Но нет. Моя рука тянется, чтобы заправить гладкую прядь ее волос за ухо. От нахлынувшей нежности, с которой я едва прикоснулся к ее коже, меня чуть ли не разносит на мелкие кусочки. Я уже даже не пытаюсь анализировать то, что происходит у меня внутри, когда она настолько близко. Это просто есть.
Я хочу ее всю, я хочу прижать ее к себе, хочу знать, что она моя, я безумно хочу поцеловать ее. Кем бы она ни была, прямо сейчас это сильнее.
Мы молчим, когда я убираю свою руку от ее лица, при этом, не теряя зрительного контакта. Молчим, когда я кладу ладонь на ее талию. Затем вторую.
– Люк, – поправляю я.
– Что?
Ее глаза, обрамленные пушистыми ресницами, проникновенно смотрят на меня.
– Не Лукас. Люк.
Я без ума оттого, как она произносит мое имя таким образом. Я чуть не потерял дар речи, когда она назвала меня Люком за столом. Как будто она мой друг, как будто мы очень близки.
– Люк, – повторяет она за мной нерешительно. – Я иду спать. Спокойной ночи.
То, как она растягивает слова, и называет меня по имени вот так, делает невидимым все существующее вокруг. Есть только я и она.
Я медленно наклоняюсь, чтобы облизнуть ее губы, охрененно сладкие. Я не могу спать по ночам из-за них. Я пробую ее на вкус, наблюдая. Она закрывает глаза, и я снова касаюсь ее губ, сохраняя расстояние между нашими телами. Я ловлю каждый чертов момент. И в один из этих прекрасных моментов она подается ко мне, желая большего, и я целую ее. По-настоящему. Не в пьяном угаре, как это было у нас в первый раз. Не для того, чтобы поиграть на ее нервах, как во второй.
Я углубляю поцелуй, и в ответ она скользит ладонями по моей спине, издавая тихий стон. И этот стон тонет во мне. Я толкаю нас обратно к капоту и зарываюсь пальцами в ее волосы, обхватив ее лицо, а она в свою очередь перемещает ладони на мою спину.
Я смакую ее, как самую вкусную конфету. Это длится долго и неторопливо. Мы прерываемся, но наши рты то и дело тянутся друг к другу снова. Такое чувство, что мы не можем нацеловаться. Дьявол, я бы посасывал ее язычок дни и ночи напролет. И не только язычок. Мне нестерпимо хочется скользнуть в разрез ее платья и убедиться, что она влажная, что я не единственный здесь, кто возбужден до чертиков. Я хочу наломать кучу дров, истребить целый лес, если быть точным.
Мы оба тяжело и часто дышим, наши руки все еще остаются на тех же местах. Я провожу большим пальцем по ее распухшим губам и вглядываясь в ее затуманенный взгляд.
