Какого хрена я ничего не слышал про ураган? Если это правда, то мне лучше остаться на ночь в гараже, чтоб не бросать неприлично дорогие тачки на произвол судьбы. Когда случился пожар, в нем не было ни одной машины. Если стены этого обрушатся, то я попаду на очень-очень большие деньги. Хотя, это здание новое и будет покрепче многих других, к тому же оснащено системой видеонаблюдения и пожарной сигнализацией, я чувствую свою обязанность присмотреть за всем лично.
Повозившись еще немного под капотами, мы садимся в мой кабриолет и выезжаем из гаража. На улице небольшое усиление ветра, только и всего.
Когда я выгружаю Генри, мой телефон начинает трезвонить. Мама.
– Лукас, дорогой!
Даже без приветствий. Она точно в курсе про ураган.
– Здравствуй, мама.
Пока мы разговариваем, а точнее, я пытаюсь убедить ее, что прямо сейчас я подъезжаю к дому и через несколько мгновений буду в безопасности, наблюдаю, как пустеет улица. Люди спешат кто куда, листы бумаги перелетают через дорогу, цепляются за ветки, а затем скрываются из виду. Начинается дождь, и я сворачиваю наш разговор, ссылаясь на то, что мне нужны обе руки, чтобы загнать машину в гараж дома.
На самом же деле, мне никогда не нужны обе руки для этого. Благодаря временам, когда я уже имел права, но еще не был посажен на крючок «зеленого змея», как Джереми, я бесчисленное количество раз привозил его домой после вечеринок. Так что заехать в тот гараж я могу даже без рук с закрытыми глазами.
Я завожу мотор и трогаюсь. И тут же жму по тормозам.
Прежде чем сделать что-то нормальное, я какое-то время любуюсь на то, как Молли Эванс борется с юбкой, которая то и дело норовит задраться от ветра. Волосы в полном беспорядке разлетаются в разные стороны и закрывают лицо, маленькая сумочка спадает с плеча. Она делает быстрые маленькие шажочки, цокая каблуками, одной рукой воюя с волосами, а другой умудряясь ловить свою юбку то с одной, то с другой стороны. Но кусочек черного кружева успевает броситься мне в глаза.
Наслаждаясь этим зрелищем, я улыбаюсь. А затем открываю пассажирскую дверь, решив, что с нее уже хватит. Потому что это представление не идет мне на пользу.
– Эй, Эванс? – Она замирает, когда слышит свое имя, оглядывается по сторонам, и, когда замечает меня, я похлопываю по сиденью рядом с собой, приглашая ее. – Запрыгивай.
Она закатывает глаза и ускоряется. Она так зла на меня. Это потрясающе. Я могу играть в эту игру вечно.
Снова завожу мотор и медленно качусь за ней.
