Джереми вырастает в дверях из ниоткуда, мы обе даже вздрагивает от неожиданности, когда он рявкает:
– Эви, что ты здесь делаешь? Я ищу тебя по всему дому. – После чего переводит взгляд на мое страдальческое лицо. – Так, и что у нас случилось?
– У нас случился твой брат.
Эви складывает руки под грудью.
У меня нет никакого желания обсуждать мою с треском провалившуюся личную жизнь. Но слишком поздно.
– Что он натворил? – тут же спрашивает Джер.
Он подходит и приподнимает мой подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза, поворачивая мое лицо на полоску света, проникающую в комнату сквозь приоткрытую дверь. Под таким пристальным взглядом я снова готова расплакаться, но сдерживаюсь. Это не повод для слез. Это повод еще раз хорошенько задуматься, во что я ввязалась.
Эви снова не выдерживает:
– Я оторву яйца твоего братишки, если у него не найдется офигенного объяснения, почему он бросил Молли, будучи с ней в отношениях, скажем так, чтобы свинтить в ночь со своей прошлой подружкой.
– Что? – он оглядывается на Эви. – Ты не прикоснешься к яйцам моего братишки, и… – а затем снова переводит взгляд на меня, – значит, вы в отношениях? Как долго?
Ладно, пришло время и мне открыть рот.
– Около трех дней. И мы не в отношениях. И, возможно, она не прошлая его подружка, а настоящая. Я ничего не знаю наверняка, ясно? И хватит уже обсуждать это вам двоим.
Я вскидываю руки, желая закончить этот разговор и выйти из комнаты. Они оба идут следом за мной, я слышу, как Эви кратко вводит его в курс дела. Конечно, так она меня и послушала. Но это даже хорошо. Пусть узнает все от нее. Я уж точно не хочу вдаваться в подробности. Меньше всего сейчас мне хотелось бы обсуждать нашу с Лукасом непродолжительную связь, не имеющую под собой никаких оснований. Кроме того, что нас безумно тянет друг к другу. И того, что я доверяю ему. Доверяла. Да, доверяла. А от Джереми не так-то легко отделаться, так что она здорово помогает мне на самом деле.
– Молли, стой. – Джереми останавливает меня на широкой лестнице. Эви стоит за его спиной с воинственным видом, то ли готовая подавать патроны своему мужчине, то ли пристрелить его, если он перейдет на сторону фашиста. Он выглядит слегка растерянным. – Послушай меня, ладно? Это не имеет смысла. Я вообще не удивлен, что вы с моим братом что-то мутите. Это было понятно с первой минуты вашего знакомства. Но то, что он мог такое выкинуть по отношению к тебе, в это я слабо верю. Нет, Люк, конечно, не пай-мальчик, иногда он переходит все границы, но что касается моих друзей… – он нерешительно замолкает, – он бы не обидел тебя намеренно, – добавляет мягким голосом.
