— Всего рассказать пока не могу. Но ваньку не валял, поверь. Я буду тебе платить, Эм. Как дизайнеру. Хорошему дизайнеру. Когда ты сможешь приступить?
— Сейчас, — решительно ответила сестра. — Вернусь домой и займусь расчетами. Кстати, ты помнишь, что тебе принадлежит все здание? Над рестораном есть небольшая квартирка: две комнатки и ванная.
— Отлично! Переселюсь до полуночи. В отеле дороговато.
— Правильно! Экономь, где только можно. Нужно беречь денежки, они теперь не только твои, — Эмилия лукаво улыбнулась.
— Тебе ужасно идет улыбка, — сказал я, чувствуя, как теплеет на душе. — Вот такая, широкая, рот до ушей, хоть завязочки пришей. Ты делаешься чудо какой хорошенькой. Иногда мне становится жаль, что я твой брат.
— Дурак ты, Петя, — смущенно пробормотала Эм.
… Я перевез свои вещи, взял коробку риса в любимом с детства фургончике «Спайси панда» (я тоже люблю традиции, но только когда что-либо годами остается неизменно хорошим) и поднялся к себе. Поев, раскрыл чемодан, выложил одежду и мелочи — коснулся дна, вливая немного магии. Внутри чемодана находилось тайное отделение, скрытое магическим замком. Стенка щелкнула и отошла.
— Ну здравствуй, Локс, — сказал я, выставив на стол мутное зеркало в старинной раме. — Не поговорить ли нам? Не обсудить ли новости?
В артефакте я не отражался. Там проступило бледное лицо. Я больше полугода общался с заключенным в зеркало магом, и тот всегда был недоволен и несчастен. Радовался бы. Его, как и нескольких его коллег-предателей, поселили в артефакты посмертно. Некоторые маги-отступники и такой жизни не имеют, сразу в Навь отправляются, карму исправлять.
— Мое Око спит, — с мученической интонацией сказал дух. — Ничего не видит, ничего не ведает. Спокойной ночи, хозяин.
— Ах ты, псина сутулая, — ласково сказал я. — А ну быстро соединись с братьями по артефактам и синхронизируй информацию. Меня интересуют Сильверград и его окрестности.
— А если не соединюсь, то что? — сварливо пробормотал дух. — Убьешь меня еще раз?
— Я, видимо, слишком с тобой церемонюсь, Локс, — задумчиво проговорил я, устало почесывая ноющую шею. — Ты принимаешь мои жалость и снисходительность за слабость. Это плохо. Ну что ж, пришло время прояснить, какой тут у кого статус.
…— Я больше не буду! Прошу, хватит! Только не это! Не это!!!
— Не понравилось? — участливо проговорил я. — Надо же! Это просто… тьма. Которая может стать вечной. Трудно жить без звуков и прочих ощущений, которые остались от человеческой жизни, правда?
