До тех пор, пока Злата не спросила у меня:
— Василиса, а что такое «хэбэшка»? Ты про все ткани говоришь «это же хэбэшка», это какое-то обозначение качества? Я о таком ни разу не слышала.
— Хэбэшка, — рассмеялась я, — Это значит хлопчато-бума…
Я запнулась и ошарашенно уставилась на Злату… Мать моя женщина! Вот он ответ на мой вопрос. Он всегда был перед моими глазами, а я его не видела! Я мгновенно вспомнила, что помимо макулатуры на переработку принимали и хлопчатобумажную, то есть хлопковую и другую натуральную ветошь… потому что это тоже целлюлоза. И из нее можно делать бумагу.
Хэбэшных лоскутков в мастерской у меня было воз и маленькая тележка. И я не стала откладывать испытания в долгий ящик. И в тот же вечер получила первый в этом мире лист бумаги…
Да, она была рыхлая, толстая и не слишком хорошая, и технологию придется изменять и дорабатывать, но это была именно бумага. Самая настоящая бумага.
— И-и-и! — я с визгом влетела в келью святоши и повисла на нем, не в силах сдержать эмоции. — У меня получилось! Святоша, у меня получилось!
— Что получилось, Василиса? — Улыбнулся святоша, едва удержавшись на ногах.
— Не скажу пока, — заявила я, отцепляясь от святоши, и сбежала обратно в лавку, чувствуя какую-то неловкость. Ничего же такого у меня к нему нет… Он только друг. И святоша к тому же.
А мне просто слишком далеко было бежать до Марьюшки, и слишком сильно хотелось поделиться своей радостью хоть с кем-то. И святоша просто был ближе всех моих друзей в этом мире. Но уши все равно горели.
Снег растаял стремительно. Всего пару дней назад черные, грязные сугробы источали вонь тех дней, когда бомжики еще не взяли на себя миссию по наведению чистоты в городе, а сейчас уже все подсохло, мы выскребли последние уголки города от прошлогоднего мусора и вывезли все на помойку за город.
И вот тут меня поджидала неприятность, о которой я даже не подумала. Всю зиму мои бомжики поступали точно так же, как и раньше: вывозили отходы за город и сваливали прямо вдоль дороги, где попало. И когда все это стало активно таять, ветер принес в город такую вонь, что я прикрывала нос куском ткани. Глядя на меня, мои работницы тоже похватали лоскутки. И вскоре весь город ходил, прижимая к носам тряпочки.
И тогда я изобрела носовой платок… А чего теряться-то? Нормальных платков тут ведь не было. Были утиральники по размеру похожие скорее на небольшое полотенце. Такой с собой носить не будешь.
Чтобы повысить защитные свойства носового платочка, а значит и привлекательность в глазах покупателей, я решила пропитывала ткань настоем сосновых почек. Моя бабушка всегда ополаскивала им постельное белье и полотенца, чтобы они пахли хвоей, и я помнила, как его делать. Тем более, весна самое подходящее время для сбора сырья для такого настоя.
