— Дитя мое, — святоша выслушал объяснения и произнес с печалью в голосе, — тебе все равно стоит подумать о замужестве. Ты вносишь слишком много суматохи в жизнь храма. И в монастырь я тебя отправить не могу, ты не годишься для служения Богу. Ты слишком неугомонная… только замуж…
Эх, святоша-святоша… да я бы прямо сейчас… впервые в жизни замуж хочу. Только бы позвал меня туда Светозар.
До лавки ночного хмыря, притворявшегося купцом, мы добрались без приключений. Если не считать, что я пару раз теряла в сугробах свои угги. И приходилось нырять в сугроб, чтобы их достать.
Святоша молча ждал, одетый в тулуп. И если сначала выглядел при этом недовольным, то потом тепло и уют овчины ему начали нравится. И он непроизвольно начал кутаться в нее, пряча лицо в воротник, а руки в рукава. То-то же! А то «не надо, мне не холодно»… угу, наша русская зима… тут я даже остановилась. Интересно, а какая здесь зима-то? И опять ничего не спросишь! Вот же, черт! Купчиха и не знает в каком царстве-государстве живет? Нет, уж… как-нибудь сама разберусь. Или книгу, то есть свиток какой попрошу прочитать. У святоши-то из вон сколько в кабинете. Уж точно должно быть что-то по географии.
Хмырь, увидев меня, одновременно нахмурился и заулыбался:
— Сударыня, вы же ж с утра обещались прийти, — недовольно высказал он, но при этом шустро принялся выносить тюки с одеждой, радуясь, что я не обманула. Для него эта покупка была очень крупной.
— Я же сказала, что приду, — я принялась развязывать узлы, чтобы все пересчитать.
— Ты мне не доверяешь? — вскинулся ночной хмырь.
— Я даже самой себе не доверяю, — ответила я, — а уж кому-то другому тем более…
— Людям надо верить, дитя мое, — встрял святоша, — почтенный купец не станет нас обманывать, это не по-божески…
— Свят…святоша? — ахнул детина… И побледнел, отступая на шаг назад, во тьму лавки…
— Да, дитя мое, — ответил ему святоша, — это я… господь Бог благодарен тебе за помощь храму и божьим людям…
Ночной хмырь сдавленно пискнул, побледнел еще больше и рухнул на колени протягивая руки к святоше.
Каяться будет, мгновенно поняла я. И тогда не видать мне бани, как своих ушей. А за баню я уже сама убить готова.
— Святоша, — рухнула на колени рядом с хмырем, — помолимся за людей божьих, которые чистоту тело и свет души познают от доброты этого купца славного!
Святоша удовлетворенно кивнул, опустился на колени, сбросив тулуп, и забормотал молитву.
