, что ничего кроме стыда за крайнюю глупость я сейчас не испытывал.
– Чтобы убить, конечно. Зачем еще стреляют в тех, кто бежит на тебя весь в крови и замахивается мечом? – немного успокоившись, говорю я и убираю Glock за пояс.
Молодое лицо искривляется в непонимании, он спрашивает еще раз:
– А стрелял зачем? Ты ведь быстрый.
– И? – хмыкнул я, все еще ничего не понимая. Я действительно не очень умен?
– Да потому что с твоей силой пули это ерунда! Дай ствол, – затараторил парнишка и выхватил у меня пистолет, ловким движением привел в боевую готовность и в упор всадил мне три пули в грудь.
Я даже испугаться не успел. Три глухих звука, разъедающие плоть. Толстовка медленно меняет окрас на бордовый. Здоровье… 70 %?! Только я увидел полосу хитов, как вдруг состояние, навеянное мозгом и его знанием о том, что три пулевых в грудь это смерть и надо умирать, сменилось бодростью. Я встаю, отряхиваюсь.
– Ствол кошмарный, даже в жизненно важные органы критов не дает, – резюмирует юный самурай и собирается уходить.
– А меч дает? – бросаю я ему вслед. Хоть я и сам видел ответ.
– Скорость – это не только то, как быстро ты двигаешься в пространстве, а еще и то, как быстро ты реагируешь, осознаешь реальность, – с этими словами парень подбирает пистолет одного из убитых и без предупреждения начинает стрелять в меня опять.
Те же три выстрела. В реальности я бы ни в жизнь не смог того, что получилось сейчас. Я заметил, или скорее осознал траекторию выстрела, и увернулся от всех.
– Выстрелами в упор я убрал твой иррациональный страх попадания огнестрела, и теперь ты можешь использовать свою скорость гораздо лучше. Играй с умом, – последнюю фразу парнишка сопроводил постукиванием указательного пальца по голове.
– Постой! – вырвалось из уст. Он знает гораздо больше меня и хотелось посадить его перед собой на стул, взять тетрадь и писать лекцию о матчасти боевки этого мира.
Парнишка оборачивается и отвечает совершенно другим тоном:
– В следующий раз, Ян, я тебя убью, – его голос и взгляд изменились. Стальные нотки угрозы и уверенность в своих силах.
От дружелюбия и искорок уважения не осталось и следа. Я посмотрел на порванную от пуль и маневров уворота толстовку: трофейный доспех не заметил бы только слепой. И я осознаю, что в его взгляде было кое-что еще. Зависть. Неужели «Черный марлин» НАСТОЛЬКО хорош? Что он так всем вам нужен?!
Не успеваю я разозлиться, как слышу выстрелы позади.
– Не такой уж ты и быстрый, придурок! – орет наш отошедший от паралича гопник и несется на меня.
