[4] Согласно Гесиоду, Прометей вылепил людей из земли, а Афина наделила их дыханием.
[5] Строки из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Я не люблю тебя»
[6] Ещё младенцем Гермес в шутку украл скипетр у Зевса, трезубец у Посейдона, у Гефеста щипцы, у Афродиты пояс, золотые стрелы и лук у Аполлона и меч у Ареса.
[7] Триждывеличайший.
8] По одной из версий Гермес, увидев Персефону, сильно возбудился. Изначально изображение Гермеса было представлено четырёхгранным столбом — гермой — с головой бога и возбуждённым фаллосом. В более древней, чем Олимпийская, традиции Гермес был богом плодородия, как, впрочем, и Персефона.
Разговор об изменах случился у них внезапно, когда лежали расслабленными после особенно бурной встречи. Аид играл с её рыжими локонами, обводил кончиками пальцев нежный абрис лица и, поцеловав в уголок губ, алых и шелковистых, как лепестки роз, произнёс:
— Если ты когда-нибудь вздумаешь изменить мне — Поля Мук покажутся тебе Элизиумом.
Он сказал это буднично, уловив момент, когда её мысли походили на кисель, но как только смысл сказанного всё-таки дошёл, она сузила глаза и не осталась в долгу:
— А если ты вздумаешь изменить мне, то сильно пожалеешь.
Он почему-то не разозлился, а наоборот — самодовольно ухмыльнулся:
— Всенепременнейше, моя Весна.
Потом он собственнически сгрёб её в охапку, а она так же по-хозяйски обняла его. Они только друг друга и никого больше.
Так и было до того жуткого дня, когда Гея, совокупившись с Тартаром, породила Тифона[1]. Задрожал небесный свод, закипели моря, скрылись в чаду и копоти высокие горы. Всё живое могло погибнуть, если бы Зевс не остановил чудовище своей молнией. Тварь, как и прочих, свергли в Тартар, за могучие кованные ворота… Туда, откуда было не вырваться.
А потом…
… Деметра плакала, глядя на разрушения, нанесённые Тифоном: выжженные посевы, сгоревшие сады, погубленные поля. И Кора не смогла оставить мать в такой момент. В конце концов, у неё, как у богини Весны, тоже есть обязанности перед этим миром. Да и Деметре одной не справится, это было ясно. Она богиня всходов и посевов, природы окультуренной и приручённой. Кора же — природа дикая, сама её стихия, дающая ростку колоссальную силу, с которой тот пробивает земную корку и вырывается к солнцу.
Растить придётся много, потому что сейчас перед ней — растрескавшаяся выжженная почва да раскалённый ветер, что играет сизыми шарами перекати-поля.
Она отправила Гермеса сказать Аиду, что в этом году не спустится к нему. Муж понял: кому, как не ему, незримо стоящему за пультом своего центра управления во время любой заварушки, было не знать, каково сейчас Серединному миру. Да и новая «зверюшка» не желала спокойно сидеть в Тартаре: ворочалась, билась, полыхала пламенем вулканов, вздыбливала землю…
