Знать бы, что ему нужно? И кто он такой?
Но вопросы здесь явно не полагалось задавать.
Охрана взяла меня в коробочку, и пришлось идти следом за бодро помаршировавшему с рынка черным. Моим, по-видимому, владельцем.
Ну что ж, какое-то пристанище и “легализация” в этом мире у меня появится. Только бы не ради каких-нибудь некромантских ритуалов меня приобрели. А то в мире магии возможно и такое.
— Ты — ублюдок! Сын песчаной змеи! И за что только Повелитель Небес, Милостивый и Милосердный, наказал меня! — С каждым выкриком кожаная плетка проходилась по скрещенным над головой рукам молодого человека. — Надо было мне сразу установить отцовство! Позор-то какой!
Ендик выдохся. Рука уже болела. Да и не мудрено, в его-то возрасте так нервничать — верный способ заболеть. Но ошибка, которую совершил его старший сын была велика. Очень велика.
— Отец! Ты же сам распорядился продать всех девок из западной казармы! — проскулил молодой торговец.
— Я сказал — девок! Ты девку от женщины не отличишь? — Ендик снова размахнулся и ударил.
Сын взвыл, но от наказания не попытался увернуться. Лучше отец накажет его, чем если за дело возьмется див Жаран, их торговый партнер. С дивами шутки плохи.
— Но я продал ее за целый серебряный! Остальные девки и десяти медяшек не принесли!
— Придурок! Она бесценна! Ее ребенок — редчайшее сокровище! Ты хоть представляешь себе, сколько стоит младенец со способностями? Культисты Черных Песков за них выкладывают их вес в алмазах! — Ендик снова протянул плетью сына. — И если она может рожать магов… А ты — серебряный… Ублюдок! Где были мои глаза и ум, когда я тебя заделывал твоей непутевой мамаше!
Ну что за наказание. Отвлекся, называется, на поиски покупателя.
— Ендик, Займик, что это вы тут так душевно обсуждаете? — прошелестел по комнате голос дива.
Ендик вздохнул.
— Этот недоносок продал ай-нуурку.
— Сш-ш-ш-ш… — Жаран махнул рукой и, повинуясь этому жесту, Займик, сын торговца, повис в воздухе.
Его лицо стремительно краснело, а руками он держался за горло.
— Кому? — прошипел див.
— Вот… вот расписка, — едва дыша, дрожащими пальцами вытащил бумагу Займик.
— Сотник Берес? Этот павлин? Он на таких женщин и не смотрит. Ему подавай кругленьких — причем везде, и чем шароообразнее красотка, тем он счастливее. Но тощая и угловатая ай-нуурка?
— Он… он не для себя. — хватка Жарана стала чуть послабее, и Займик смог выговорить: — для друга.
— Да?
— Для Актаура… Аль-Танина.
Захват исчез. Несчастный сын торговца упал на четвереньки и судорожно втянул воздух.
