— И с чего он вдруг стал Морозко? — устало спросила я, возвращаясь в гостиную.
«Подарочек» все ещё послушно сидел под елкой и делал вид, что он милый и безопасный котик, на которого самым бессовестным образом возводят напраслину. Сестренка без малейших опасений сидела рядом с ним на корточках и источала дружелюбие.
— Ну на деда он всяко не похож, — с важным видом всемирно известного эксперта ответила Манюня и без малейшей опаски погладила «Морозко» по светлой макушке.
Тот никакого неудовольствия по поводу этого панибратства не выказывал.
— Вообще-то я Сивер, — представилось это чудо под елкой и подмигнуло мне.
Имя показалось более чем странным. Такого слышать прежде не доводилось.
— Север? — уточнила я растерянно.
Парень покачал головой и протянул ко мне стянутые удлинителем руки, намекая, что неплохо бы его все-таки освободить.
— Не Север, а Сивер. В общем, потом загуглишь, а пока развяжи уже. Пальцы неметь начали, стянула слишком сильно. Видимо, в тебе все восемнадцать лет спал похититель, а я имел неосторожность его разбудить.
То есть и мой возраст для него тоже не секрет.
Манюня, против обыкновений, шутку поняла, и залилась звонким смехом, которому вторил гогот соседей из-за стены.
«Наверное, я об этом сильно пожалею», — подумала я, однако начала распутывать узлы на проводе.
Сивер улыбался и так выразительно молчал, что уж лучше бы продолжал трепаться без остановки, как делал это прежде.
Получив долгожданную свободу, «Морозко» сперва долго и со вкусом разминал затекшие запястья, хотя я опасалась, что стоит только развязать этого горе-взломщика, как он тут же кинется мстить за свое пленение. Однако, похоже, беловолосому и в голову подобное не пришло.
Разобравшись с руками, он первым делом скинул свою шубу, под которой оказался белый джемпер, и прямой наводкой отправился на кухню. Мы с Манюней переглянулись и потопали следом, она — из любопытства, я — из осторожности. В конце концов, кухня — это как минимум ножи.
Однако Сиверу понадобилось не потенциальное орудие убиения, а кусок мяса в морозилке, который пострадавший от моей меткости парень приложил ко лбу.
— Оль, как бы парень в доме, — напомнил он. — Твой, между прочим. Можно было бы и на стол собрать. Тем более, праздник.
Ρедкостная наглость.
— Ты не мой парень, — попыталась отбрехаться я из последних сил.
Беловолосый насмешливо поглядел мне в глаза и напомнил:
— Письмецо, Оля, письмецо. Парня просила — парня получила. Вот теперь корми и не жалуйся.
