— Ладно… — судорожно соображаю, что такого могло случиться, чтобы мама по доброй воле решилась еще раз переступить порог моей квартиры. — Наверное забыла включить звук на мобильнике. — женщина понимающе кивает головой и нелепо улыбается. — И все же, мам…? — я кинула вопросительный взгляд на чемодан.
— Ох, это… — мама заслонила чемоданчик собой, будто это поможет избежать ей ненужных вопросов. — Я ушла от твоего отца. Можно пожить у тебя?
Я слабо себе представляю, как смогу ужиться с этой женщиной под одной крышей хотя бы на день. Но выхода нет. Молча отпираю дверь и пропускаю маму в квартиру. Сама же наспех скидываю ботинки, и прямо в пальто и с сумкой, несусь в спальню. Взгляд хаотично начинает метаться по всем углам. Так, витамины для беременных, хватаю с полки и засовываю в сумку. О, господи, вибратор лежит прямо на тумбочке. Легким движением руки выручай-девайс летит в след за витаминами. Толкаю разбросанное белье по шкафам и только потом скидываю верхнюю одежду. Мама тем временем уже проходит на кухню и скромно садится на маленькую деревянную табуретку.
— Сейчас чайник поставлю. — кричу я ей.
— Ой, не торопись. Я понимаю, что застала тебя врасплох.
Не то слово, мам. — думаю я. Но в слух этого не произношу. Может из вежливости, а может от того, что сегодня эта женщина какая-то… другая. Всю свою жизнь, сколько я ее помню, она носила непроницаемую маску спокойствия и равнодушия. Мать из нее, прямо скажем, не идеальная. Но и плохой бы я ее тоже не назвала. Просто она всегда и во всем потакала отцу, не смея перечить. А отец, в свою очередь, считал, что лишняя ласка и забота детям только вредят.
Иногда, мне просто хотелось видеть в ней маму. Хотелось, чтобы она хоть раз встала на мою сторону и заступилась, когда отец давил и просил делать то, чего я делать вовсе не хотела. Хотелось, чтобы ей действительно было дело до моей жизни, а не только до того, что сказать родственникам, которые в очередной раз спросят про меня.
— Иии… Надолго ты у меня? — бессовестно спрашиваю я родительницу.
Женщина смущенно опускает глаза в пол.
— Твой отец… Он… Он… — ее голос дрожит.
— Господи! Он что, изменил тебе? — мои глаза округляются от шока.
— Ооо! Нееет! Нет! Ты что!? — поднимает ладони вверх, убеждая меня в том, что ничего такого не произошло.
Наливаю по второй чашке душистого чая с бергамотом. Первая была приправлена тяжелым молчанием, будто мы на поминках.
— Амина! — на выдохе говорит мама. — Просто твой отец черствый толстокожий истукан!
