– Я знаю, что это сложно, но ты должна противостоять. Отключи ее, не слушай, – продолжал Кирилл.
Лина отвернулась, уставившись в потемневшую от времени фреску на щербатой, облущенной стене. Острые листья тянулись вверх и переходили в тонкий стан девушки. Та поддерживала, вытянувшись, небольшую тарелку, припорошенную пылью и покрытую паутиной.
– Просто скажи, что произошло пока меня не было, – шепнула Лина в сторону. Боялась смотреть ему в глаза, боялась дышать, когда он так близко… Не хотела сорваться снова.
Проводник потянул ее пальцами за подбородок, заставляя смотреть в глаза. В темных расширенных зрачках мерцали отблески вечернего солнца.
– Я не хочу тебя принуждать и ничего не скрываю.
– Совсем ничего? – хрипнула Лина. – Особенно ничего в контексте с «возможным папочкой»!
– Перестань! Какой мотив? Зачем мне это? Я мог полечиться, но отказался.
– Я чувствую…
– Удовлетворение?
Она кивнула. Пальцы Кирилла почти прожигали кожу, но отстраняться не хотелось.
– Просто доверься. Я не могу тебе всего говорить, не потому что не хочу, а потому что у стен есть уши.
Да-да, я все еще здесь.
Лина скрипнула зубами и отдернулась.
– Что было между вами? Нами! Говори! – шагнула назад и, зацепившись за угол дивана, рухнула на пол. Беззвучно зарыдала, потому что не хотела слышать ответ. Не могла себе признаться, чего хочет сама. Слезы обожгли ладони, щеки защипало, а в груди сдавило, и Лина не могла сделать вдох.
– Тише… – прошептал Кирилл, присаживаясь рядом и притягивая ее к плечу. Зарывшись пальцами в волосы, проговорил: – Я просто сделал ей приятно, и только.
Врет он! Было у нас! Трахались так, что диван чуть не проломили! Не ве-е-ерь! Я доказать могу…
– Почему я должна верить? Да и хочешь сказать, это не одно и тоже?
Кирилл мотнул головой и наклонился. Терпкий запах загорелой кожи защекотал нюх. Желание просыпалось стремительно и распускалось, как цветок пиона на солнце.
– Не одно, – шепнул в ухо, разбрасывая по телу колючки мурашек. – Я хочу, чтобы на остальное ты была согласна. Она ведь и так этого хочет, ее спрашивать не нужно. А ты?
Лина напряглась. Зачем ему это?
– Полечиться хочешь? Или развлечься?
Власов еще приблизился и потянул руку к ее волосам. Показалось, что на затылок легла грелка. Он глядел в глаза и говорил монотонно и спокойно, наклоняя к себе:
– Думай, что хочешь. Мне надоело оправдываться. Я не буду говорить о высоких чувствах, потому что не люблю врать, но меня влечет к тебе, и это правда. Ты способна утолить жажду, которая преследует меня много лет, и я готов закрыть глаза на некоторые вещи. Даже на то, что ты убила бедных птичек не своими руками, – он усмехнулся и, отодвинувшись, резко встал. От этого мир зашатался и, казалось, сейчас сложится, как карточный домик.
