. Согласно Иустину (Iust. Apol., I, 5, 2; II, 5, 5–6), ангелы сами берут себе и своим детям, демонам, имена, а преступления богов, описанные поэтами, суть дела этих нечистых духов
[54]. Он пишет: «Еще в древности злые демоны, открыто являясь, показывали людям поразительные ужасы» (Iust. Apol., I, 5, 2). «Евгемерист» же Афинагор считал, что демоны лишь узурпируют имена умерших людей, совершивших то, о чем говорится в мифах (Ath. Leg., 26, 1), и используют обманчивые движения человеческой души (Ibid., 27). Он обвинялся в создании образов, заимствованных из вещества, не самих бесов, а эти неразумные душевные движения
[55].
Люди сами ответственны за свои выдумки: Афинагор, упоминая миротворцев Орфея, Гомера и Гесиода, не дает им бесов качестве вдохновителей (Ibid., 18, 26).
Таким образом, кроме дьявола, пренебрегшего своими обязанностями (Ibid., 18, 26), «падшего падением великим из-за того, что обольстил Еву» (Iust. Dial., 214, 3), имеются еще демоны и падшие ангелы.
Тертуллиан, усвоивший деление сил зла на дьявола, ангелов и демонов, учил, что «ангелы отпали от Бога и неба из-за вожделения к женщинам (ob concupiscentiam feminarum)» (Tert. De virg., 7, 2). Демонов он называет «потомством дурных ангелов (malorum angelorum proles)» (Tert. Ad. nat., II, 13, 19). В другом месте он пишет: « каким образом от неких ангелов, по своей воле ставших порочными, произошло еще более порочное племя демонов, осужденное Богом вместе с родоначальниками племени и с князем, о котором мы сказали, можно узнать из Священного Писания» (Tert. Ad. nat., II, 13, 19). Мы видим, что относительно происхождения демонов Тертуллиан стоит на позиции тех, кто понимает (Быт.6:2) в свете слов об ангелах из книги Еноха[56].
На Западе этот апокриф теряет свой авторитет только к концу III в. Если Киприан († 258 г.) говорил еще об ангелах-отступниках как о низвергшихся к общению с земным (ad terrene contagia devoluti) (Cypr. De habit., 14), а Лактанций († после 317 г.) утверждал, что общением с женщинами осквернил (mulierum congressibus inquinavit) дьявол (Lact. Div. inst., 2, 15)[57], то Августин († 430 г.), вслед за Амвросием († 397 г.) (Ambr. De Noe, 4, 8–9), стал решительно выступать против предположения о возможности падения ангелов из-за женщин. Само Писание, по его словам, свидетельствует, что речь в Быт.6идет не о настоящих ангелах, а о людях, бывших по благодати ангелами и сынами Божиими, но уклонившихся к низшему. Августин устраняет фантастический элемент в библейском стихе о грехе «сынов Божиих» с дочерями человеческими не обращением данного стиха Библии в аллегорию и отнесением падения к высшим сферам, а рационалистической интерпретацией сынов Божиих как сынов Сифа по плоти (Aug. De civ. Dei, 15, 23, 3–4; ср.: Suidas. s. v. Μιαιγαμίαι), т.е. лишением данного места какой-либо таинственности.
