18. Отдавший себя в рабство своим отцам по Богу, когда ему приказывают что-либо, не станет из-за страха перед мучениями избирать то, что облегчает страдание сердца его или развязывает узы страха, и не послушается тех, кто дружески или с лестью или повелительно побуждают его к этому, но скорее предпочтет то, что увеличивает это страдание, захочет то, что крепче стягивает узы, и возлюбит то, что делает более сильным палача. Он пребывает в этих [страданиях] как вовсе не надеющийся когда-либо получить свободу от них. Ибо надежда на избавление делает более легким сердечное страдание, что не слишком полезно тому, кто горячо кается.
19. Всякому начавшему жить по Богу полезен страх перед мучениями и порождаемое им страдание. А кто воображает, что сможет положить начало без такого страдания и уз и палача, тот не только закладывает фундамент своих дел на песке, но и мечтает построить дом на воздухе без фундамента – а это совершенно невозможно. Ибо такое страдание порождает почти всякую радость, и такие узы разрывают узы всех грехов и страстей, а такой палач приносит не смерть, но жизнь вечную.
20. Кто не захочет уклониться от страдания, порождаемого страхом вечной муки, и избежать его, но будет с искренней решимостью следовать за ним и все больше стягивать себя его узами, тот быстрее поведет себя вперед и предстанет перед лицом Царя царствующих. Когда же это произойдет, лишь только увидит он, хотя бы и не вполне ясно, славу Его, тотчас разорвутся узы, палач-страх далеко убежит от него, а сердечное страдание превратится в радость и станет в нем бьющим источником, чувственно всегда изливающим реки слез, мысленно же – тишину, кротость и несказанную сладость, а также мужество и готовность свободно и беспрепятственно стремиться к полному послушанию заповедям Божиим, что невозможно для новоначальных, но свойственно восшедшим в среднюю меру преуспеяния; для совершенных же этот источник бывает светом, при том, что сердце внезапно изменяется и прелагается.
21. Имеющий внутри себя свет Всесвятого Духа, не вынося видеть его, падает ниц на землю, кричит и вопиет в изумлении и великом страхе как видящий и претерпевающий действие, которое выше естества, выше слова, выше мысли. Он становится подобен человеку, у которого все внутри по какой-то причине зажглось огнем: попаляемый им и будучи не в силах вынести жжение пламени, он делается словно исступленный. Совершенно не имея силы совладать с собой, орошаемый непрестанно слезами и ими освежаемый, он еще сильнее разжигает огонь любви. От этого он проливает больше слез и, омываемый их излиянием, сияет еще ярче. Когда же он, всецело разгоревшись, становится как свет, тогда исполняется сказанное: «Бог, вступивший в соединение с богами и познаваемый ими – и притом, вероятно, настолько, насколько Он уже соединен с сочетавшимися с Ним и открыт познавшим Его»
