через
тусклое стекло (1Кор. 13:12) и лишь отчасти озаряет то, на что направлен их ум, благоволит еще более явить себя озаряемому и соединиться с ним по причастию, всего его вовлекая в себя, и весь он погружается в глубину Духа, как в безмерную бездну световидных вод, – тогда он неизреченно восходит к всецелому незнанию как сделавшийся превыше всякого знания.
17. Ум, будучи простым, или, скорее, обнаженным от всякой мысли и всецело облаченным в простой божественный свет, покрываемым этим светом, не может найти ничего иного, кроме того, в чем он пребывает, чтобы устремиться к постижению его, но остается в глубине божественного света, и совершенно не позволяется ему выглянуть вовне. Вот что означают [слова]: «Бог есть свет, и свет высочайший»[7], который «для достигших его является упокоением от всякого созерцания»[8].
18. Всегда движущийся ум тогда становится неподвижным и лишенным мыслей, когда он весь покрыт Божественным мраком и светом, однако он бывает в созерцании и чувстве и вкушении тех благ, в которых находится. Ибо глубина Святого Духа не такова же, что и глубина морских вод, но она есть вода жизни вечной. Все, что там, – непостижимо, неизъяснимо и непонятно; ум оказывается в этих [реальностях], когда минует все видимое и умопостигаемое, и неподвижно движется и вращается в них, живя в жизни превыше жизни, будучи светом во свете, но не светом сам по себе. Ибо он тогда видит не себя, но Того, Кто превыше его, и от тамошней славы изменяясь мыслью, всего себя совершенно не сознает.
19. Достигший [высокой] меры совершенства, будучи мертв и не мертв, живет в Боге, в Котором пребывает, как не живущий для самого себя. Он слеп как видящий не по естеству; он стал превыше всякого естественного зрения как получивший новые глаза, которые несравненно лучше естественных, и видящий сверхъестественно; он бездействен и недвижим как исполнивший все свое дело; он не имеет мыслей как достигший единения с Тем, Кто выше мысли, и обретший покой там, где нет действия ума, то есть вообще какого-либо побуждения к воспоминанию или помыслу, или мысли. Ибо он не может понять непонятное и невозможное или научиться этому, и как бы успокаивается в этом тем покоем, [который есть] неподвижность блаженного бесчувствия, с ясным ощущением неизреченных благ, которыми он без труда наслаждается.
20. Не удостоившийся достичь такой меры совершенства и стать обладателем этих благ пусть обвиняет самого себя, а не говорит в свое оправдание, что это невозможная вещь или что, хотя совершенство бывает [достижимо], однако же [оно достигается] неосознанно. И пусть знает, удостоверяемый божественными Писаниями, что это вещь возможная и истинная, бывающая на деле и происходящая осознанно, но в соответствии с мерой пренебрежения заповедями и неисполнения их каждый сам себя лишает благ.
