— Я не слышала об этом, — прервала ее Трейси.
— Об этом пока мало кто слышал, даже рядовые сотрудники, но скоро все узнают.
— Ничего себе, — присвистнула Трейси.
— Но я пока не знаю, соглашаться ли на их предложение.
У Трейси от изумления брови на лоб полезли, а взгляд без экивоков говорил: «Ты что — идиотка?!», но, взяв себя в руки, она деловито поинтересовалась:
— Сколько они обещают тебе платить? — Шэрен назвала сумму. — И ты еще думаешь! Да по сравнению с тем пособием, да-да именно им!.. — воскликнула Трейси, потому что по-другому назвать мизерную заработную плату подруги просто язык не поворачивался, — это успех! Считай, миллионерша, — смеясь закончила она.
— Ага, миллионерша, скажешь тоже, — расплывшись в улыбке, ответила Шэрен.
— Знаешь, я вообще твоего альтруизма никогда не понимала. С твоими знаниями уже давно можно было стать успешным переводчиком где-нибудь в Министерстве иностранных дел. Языки тебя всегда любили, в отличие от меня. — Они засмеялись. Да, французский Трейси не стал лучше за прошедшие десять лет!
— Так что тебя смущает? — накладывая в глубокие тарелки сливочное мороженое с шоколадной крошкой и печеньем, продолжила расспросы Трейси.
— Помнишь, мы были во Франции в средней школе? — тихо, будто их могут подслушать, спросила Шэрен. Трейси что-то промычала, погрузившись с головой в холодильник и поочередно доставая оттуда ветчину, листья салата и сыр. — А помнишь ребят, с которыми мы познакомились возле парка Сен-Клу?
— М-мм, смутно, — соорудив себе что-то, отдаленно напоминавшее сэндвич, ответила Трейси.
— Один из них президент компании «Беркшир».
У Трейси от шока вытянулось лицо и, прекратив жевать, она констатировала:
— Все, первые морщины мне обеспечены. — Потом задумалась, обеспечив себе тем самым еще парочку признаков несвоевременного старения. — Лиц я не помню, но ребята вроде симпатичные были. Какой из них?
Шэрен зарделась.
— Ха! Неужели тот, по которому ты сохла потом еще целый год?!
— Ничего я не сохла! — возмутилась Шэрен. Хотя она сохла, еще как сохла.
— Припоминаю, что его дружок был красавчиком, правда, высокомерным, — предавшись воспоминаниям, промурлыкала Трейси.
— Дружка я не видела, только Николаса Хейворта.
— Ух ты, он больше не «О, прекрасный Ник»? — передразнила Трейси ее. Шэрен закатила глаза и попробовала мороженое. — Ну и как он тебе сейчас?
Шэрен задумалась. Как ей Ник сейчас? Он очень возмужал и стал шире в плечах. Сколько ему лет? Тридцать три-тридцать четыре? Точно она не знала, но обратила внимание, что его волосы больше не такие светлые, но зато модно и профессионально уложены. В прозрачных голубых глазах она и тогда, десять лет назад, заметила некоторую жесткость, твердую, непоколебимую уверенность в себе, но сейчас все это окончательно сформировалось и полностью заполнило их, сделав взгляд властным. Но зато на губах один раз появилась та самая по-мальчишески бесшабашная улыбка, которая так очаровала Шэрен в пятнадцать лет. И сейчас, будучи взрослой двадцатипятилетней женщиной, она откровенно призналась самой себе: Ник за годы стал еще красивей.
