— Кто ты такая? Зачем тебе моя дочь?..
Я бы с радостью ответила на вопросы, но словно разучилась говорить. Получалось только таращить глаза на пугающего мужика с латиноамериканской внешностью. Он подошёл близко, навис надо мной. Горячее дыхание маньяка обожгло кожу, и я зажмурилась.
— Ми… Мистер… — я не смогла заставить себя на него посмотреть.
— Почему моя дочь назвала тебя матерью?! — заорал и сжал пальцы на моём лице. — Ты ей это сказала?!
Разлепила веки и уставилась на него. От переизбытка впечатлений кружилась голова, от крика мужика звенело в ушах. У меня, кажется, тряслась каждая мышца, даже зубы стучали. Мобильник в рюкзаке, рюкзак далеко… Надо было звонить в полицию, когда этот псих метелил бородача, но я этого не сделала. Перевела взгляд в окно — абсолютно пустой перрон, ни души… Нажим мужских пальцев на моих щёках усилился, стал ощутимо-болезненным.
— Я не г-говорила ей! — поспешила ответить.
Он отпустил, и я медленно поползла вниз по стеночке. Бешенный какой-то, господи… Я ничего плохого девчонке не сделала, но, похоже, отца это не волновало. Подняла глаза, посмотрела на маньяка — с этого ракурса он казался ещё больше, страшнее. Перед глазами затанцевали цветные круги. О, нет-нет-нет! Так раньше уже было — сначала голова кругом, потом радужные блики, а за ними темнота…
Понятия не имела, как мне удалось не потерять сознание. Сидела у ног латиноса, смотрела на него, как беззубая кобра на заклинателя. Он тоже смотрел. Очень внимательно — до костей пробирало. Рыкнув, мистер перестал меня гипнотизировать и рванул к сиденью, на котором я оставила рюкзак, а ещё… Ошейник, снятый с шеи девочки. Он вытряхнул содержимое моей сумки на пол, небрежно пошевелил вещи носком ботинка и впился в меня злющими глазами. Такое впечатление, что я виновата в том, что он ничего, кроме маек и трусов, там не нашёл. Хотя нет — мой телефон его заинтересовал. Очень не вовремя в гаджете сработал будильник. Это был последний звук, который издал мой заюзаный до полусмерти сотовый — отец Лоу просто сломал его пополам. Запросто, как кусочек хлеба. Стряхнув с рук осколки экрана, мистер подцепил пальцем ошейник, поднёс вещь к носу и побагровел. В несколько шагов смял пространство между нами, потянулся ко мне рукой, а в следующее мгновение мои запястья оказались в крепкой хватке его пятерни. Дёрнул так, что я едва не взлетела.
— Я повторю вопрос, — прорычал мне в лицо, — кто ты такая?
— Рок… сана, — назвалась, еле ворочая онемевшим языком.
