Однако едва он вынул сигарету и щелкнул зажигалкой, как мечтательные раздумья о всяких мимолетных мелочах типа песни про пропащую даму были оборваны громким стуком в дверь. Он одним прыжком – надо ж как-то размять свое и без того дряблое тело, - преодолел ступеньки и открыл: на пороге стоял человек, коего Ахмелюк видеть не ожидал здесь и сейчас, но был тем не менее был рад, давно к нему друзья не заходили.
Высокий голос, румянец на щеках, дурацкое подобие браслета из ниток бисера и цветных проводков, - подаренное какой-то «хорошей тян» - на левом запястье. Ну конечно, есть люди, которые с годами не меняются вообще. Андрюха тоже был жителем Кувецкого поля до поры до времени, однако с Егором Ахмелюком сдружился лишь четыре года назад и не здесь, а далеко отсюда, где-то в Костромской области – точных координат этой войсковой части ни тот, ни другой вспомнить не могли. Андрей Букарев – так звали этого чувака. Ранимый и капризный пацан, большой любитель выпить за любовь, мастерски изливающий свою душу и принимающий излияния чужих, конченный анимешник, художник-мангака, карикатурист местной газеты и еще пары интернет-изданий. С точки зрения «четких поцыков» - персонаж подозрительный, хотя никакой голубятины за ним никогда не водилось. Как не водилось на Кувецком поле и четких поцыков, так что Букарев себя чувствовал в полной безопасности… ну, кроме отчего дома, потому что поддеть недостаточно мужественного и брутального сына с «неприличными» для мужчины увлечениями не упускал случая собственный отец. За исключением опять же водоемов – дважды в месяц обязательная рыбалка отца и сына безо всяких отговорок и с откровенными разговорами. Отец и сын уважали друг друга безмерно, пусть и были словно с разных планет, впрочем, сына это вполне устраивало – тот был мнения «дети за отцов не ответчики», и Андрюха совершенно не собирался себя ломать и изображать брутального до судорог «настоящего мужика».
Однако же здесь, в доме 18 по улице Теплой, никто и не вздумал бы смеяться над Букаревым: ни хозяин дома, ни его появлявшаяся здесь в свое время регулярно растрепанная псевдоблондинка с разноцветными волосами по имени Иветта – ну, та самая бывшая дама Ахмелюка. Всех все устраивало, потому что все были руками и ногами за свободу личности, и будь Букарев хоть метросексуальным гомиком, ему бы слова не сказали, пока он вел себя приемлемо для этого места.
Букарев сразу стал объектом насмешек в роте. Неприятно румяный чувак с вечно насупленной физиономией и слишком уж медовым для бойца Вооруженных Сил Российской Федерации голоском, рисующий в тетрадках большеглазых девочек в коротеньких юбочках, как-то плохо вписывался в объективную реальность, провонявшую гуталином и потом, наполненную нарядами, командами, построениями и тревогами, и даже несмотря на то, что вменить или подозревать его в чем-то реально зазорном для солдата было невозможно – ну да, по физической части Букарев был ближе к аутсайдерам, чем к лидерам, однако же только «ближе» и свои стандартные девять подтягиваний и четырнадцать секунд на стометровке демонстрировал без вопросов, - и со временем даже деды ограничивались лишь беззлобным подхихикиванием. Никогда не бывавший в горячих точках и даже на мало-мальски серьезных учениях, но уже успевший явно где-то получить по башке старлей со скверным характером, исполнявший обязанности командира роты, вот тот Андрюху реально не любил и в открытую при всей роте любил поставить в антипример или спросить хотя бы, не педик ли он. Пару раз читал морали на тему достойного и недостойного мужчины и нес прочий традиционалистский бред. А под конец своего пребывания на посту и вовсе бросил фразочку «Топить таких, как ты, надо» в Андрюхин адрес. Впрочем, старлей, свои командирские обязанности выполняющий через задницу, очень скоро под эту самую свою задницу получил от командира части и был переведен на какую-то унылую должность в штабе тыла, не предусматривающую общения со срочниками. Есть же в мире справедливость. Иногда.
