Схождение. Выстреливаю серией ударов по корпусу. Два удара достигают цели, но гасятся кольчугой, а остальные качок успевает блокировать. Отскок. Предназначенный мне сильный удар в голову не достигает цели.
- Тебе конец, Доктор... - прошипел Декапитатор.
Ничего не отвечаю. Снова сокращаю дистанцию, хватаюсь за меховой плащ и произвожу подсечку одной ноги. Качок теряет равновесие и я, переставив ногу, от всей моей медицинской души прикладываю целительный левый кулак к его челюсти. Характерный хруст. Челюсть ломается, а качок ловит дезориентацию и как неловкая горилла пытается пятиться на жопе. Бросаюсь к нему и своей металлической ногой пробиваю ему по голове. Нокаут.
Поднимаю взгляд и смотрю на элитную ложу.
Недовольный Голова встаёт с кресла и вытягивает руку. Толпа не особо впечатлилась. Ну, в этом весь армейский рукопашный бой: минимум эффектности - максимум эффективности. Зрелищных бросков практически нет, всё слишком быстро, эффективно, нацелено не на победу, а на нейтрализацию противника любыми способами. В армейском рукопашном бою можно всё, что поможет выжить самому и убить противника. Не в спортивной дисциплине, а в том виде, в котором его дают спецподразделениям.
Качок лежит и не шевелится, но я вижу, что он ещё жив.
- Смерть! Смерть! Смерть!
- Смерть! Смерть! Смерть!
- Смерть! Смерть! Смерть!
Бедный Декапитатор. Продержись он подольше...
Голова опустил большой палец. И вы, и я прекрасно знаем, что значения этих жестов были перепутаны, но эти чебурашки, видимо, смотрели только сериалы и кино, поэтому считают, что делают всё правильно.
Я подхожу ко всё ещё не пришедшему в себя Декапитатору, хватаюсь за его голову и резким рывком ломаю ему шею.
Слишком легко. Навыки рукопашного боя были несопоставимы, поэтому он был обречён с самого начала.
Я вернулся в клетку под ареной, потому что день ещё не закончился.
Увидел Ворона в клетке напротив.
- Ну как, нравится? - поинтересовался я у него. - Эти ребята тоже достойны?
- Здравствуй, Доктор, - решил побыть вежливым Ворон.
Я вижу, что его уже сшивали. Левую руку ему, как понимаю, явно отсекали чем-то острым.
- Ох, но где же моё воспитание? Здрасьте-мордасьте, - усмехнулся я. - Так что, эти ребята твари дрожащие иль право имеющие?
- Чего это ты так манерно выражаться начал? - удивился Ворон.
- Это Достоевский! - воскликнул я. - Это классика, блядь! Это знать надо! Ты чем двадцать шесть лет в камере занимался?! Писю дрочил?
- А, вот и узнаю Доктора, - усмехнулся Ворон. - Без мата не может и минуты.
