— Ах, ах! Еще! Ммм…
Ай, нет, не к тому проулку. Вот к этому. Грязному, мрачному, но пой…
— Че это вы тут шаритесь, ворьё поганое!? — просипел какой-то пьяный бомж на английском, выбираясь из под мусора, щедро разбавляя английские же слова английским же матом, с придельной концентрацией слова «ficken».
Что, судя по экспрессии, некий местный аналог английского факела, и так же имеет непосредственное отношение к половому сношению. Только вот кого, с кем?…
Встретив этого недоноска, и глядя как он с трудом выбирается из своего не то домика, не то просто кучи мусора для ночлега, мы несколько растерялись. Бомжа хотелось тупо прибить! Об этом просто таки визжит благим матом весь уже успевший выработаться инстинкт подземелья. Движется — стреляй! Где с нами хотели проделать эти самые «половые операции» все встречаемые живые. Ну или просто проигнорировать и свалить, что требовал проснувшийся инстинкт старого мира, и логика, и разум.
Даже как-то показалось, что вон там, на свету улице, ездят машины, разбрызгивая резиновыми колесами грязь луж… и вообще! Все хорошо, и мирно. Но бомж достал нож, и тут же затрясся в припадке, в результате навыка шока сестры. Мочить бедолагу водой из магии не потребовалось — дождь идет.
— Тфу! — сплюнула она на тело в трясучке, не то от омерзения, что не может отменить магию, не то от омерзения к самому человеку.
Но покидать проулок мы все же не стали — на улице началась какая-то движуха, кажется смена на шахте кончилась, и лесть в этот поток людской массы с кирками и касками, в одних тканевых портянках, как-то не хочется.
Да, за спиной, судорожно трясущийся труп — уже труп, обделавшийся, пускающий пену, и с вытекшими глазами, и если тут есть хоть какое-то подобие стражей порядка — нам точно несдобровать. Да и совесть давит на мозги! Особенно сестре. Но лучше мы уж тут, в узком пространстве за свои жизни повоюем, чем вломимся в толпу хорошо одетых и вооруженных людей.
Бой с кобольдами дал надежную прививку от желания идти в ближний бой со своей магией. А что у этих людей на уме, разве что они сами и знаю. Этот же прошмыга доходячий, еле на ногах стоящий, весь в язвах, и с затёкшими глазами, достал нож, и направил на нас. Кто знает, как поведет себя человек вменяемый при виде нашем? Сразу рубить с плеча начнет, не матерясь? Да, параноя.
— Ключ — сказал я, глядя на ключ, блестящий золотом во мраке — А где дверь?
Активировать? — спросила меня система, высветив соответствующею надпись, стоило только начать на ключик пялится.
