— Но?
Не верю, что голос его дрогнул. Похоже, лорд смеётся надо мной. Мне же не до смеха, заявляю с чувством:
— Но вы спасли нас. Не знаю, что бы Орид сделал, доберись он до нас с Лизией первым. И не хочу знать! Моя подруга и так…
Голос мне изменяет, я быстро-быстро моргаю, стараясь остановить нахлынувшие слёзы. Неужели я сейчас, в объятиях самого страшного человека в замке, банально расплачусь? Да ни за что! Пытаюсь вырваться, но Вирг не пускает. Его ладонь касается моих волос, и я оторопело понимаю, что мужчина меня поглаживает по голове, словно маленькую девочку.
Но голос его звенит металлом:
— Так о чём ты хотела поговорить?
— Не могли бы вы отпустить меня? — снова стараюсь отстраниться.
Скупая ласка лорда настораживает меня… Потому что она слишком приятна. Поскольку я рискую поверить мужчине.
— Исключено, — отвечает он привычно. — Хочешь что-то обсудить, делай это сейчас. Когда я наберусь сил настолько, чтобы подняться, времени на это не будет.
— Ну конечно, — кривлюсь я в усмешке. — Вам некогда общаться с девушками, от которых вы потребовали право первой ночи. То людей убиваете, то осматриваете окрестности…
Он дёргает мой подбородок, заставляя посмотреть в глаза, и я замолкаю на миг. Вирг прищуривается, губ его касается короткая усмешка:
— Это упрёк в том, что не уделяю тебе того внимания, что раньше? Мы не встречались один день, а ты готова устроить мне сцену ревности?
Вспыхиваю до корней волос от его намёка и игнорирую невежливое «ты». Сбрасываю с подбородка его пальцы коротким движением головы:
— Вовсе нет!
«Ты уверена? — не вовремя просыпается совесть. — Не потому ли ты так рьяно доказывала Лизии, что Вирг — чудовище? Испытала обиду за то, что первой он позвал не тебя? Часть тебя обрадовалась, что он повёл себя с гельерийкой как монстр?»
Снова мотаю головой и заявляю уверенно:
— Вы мне совсем не нравитесь. Более того, я вас…
Замолкаю резко, прижав ладонь к губам. Гетта, я едва не проговорилась. Нельзя заявлять лорду, в руках которого жизни моих родных, что искренне и страстно ненавижу его. Впрочем, Вирг прекрасно понимает, о чём я умолчала. Но на лице его, вопреки ожиданию, появляется улыбка.
Сердце ёкает. Опять? Ох, эти ямочки… Надо запретить норзийцу улыбаться! Он становится похож на человека. На привлекательного мужчину…
— Ненавидишь меня, — едва ли не мурлычет он и отводит мою руку от лица. Так и светится самодовольством, когда шепчет: — И мне это нравится. Знаешь почему?
