Или страшись, да тебя, невзирая, что ты и молитель,
В куще моей я не брошу и Зевсов завет не нарушу
[122].
Затем, прежде чем показать Приаму обезображенного сына, Ахилл приказывает омыть и убрать Гектора; он собственноручно кладет тело на повозку:
Он опасался, чтоб гневом не вспыхнул отец огорченный,
Сына узрев, и чтоб сам он тогда не подвигнулся духом
Старца убить или нарушить священные Зевса заветы.
Такая дальновидность достойна восхищения. Человек суровый, горячий, легко поддающийся гневу, не лицемерит, а всеми силами остерегается того, что может раздражить его, и стремится предусмотреть на возможно большее время все обстоятельства, чтобы не стать рабом страсти. Это следует усвоить и тому, кто любит выпить, и тому, кто предается любви. Например, Агесилай не позволил, чтобы пришедший к нему красавец-мальчик поцеловал его, а Кир не осмелился увидеть Панфею[123]. А между тем люди невоспитанные выискивают средства, разжигающие страсть, и потворствуют этим самым своей невоздержанности я дурным наклонностям. И Одиссей, поняв из слов Телемаха, что тот настроен по отношению к женихам враждебно и нетерпимо, не только сам воздерживается от гнева, но еще и сыну приказывает быть спокойным и сдержанным:
...Когда там ругаться
Станут они надо мною в жилище моем, не давай ты
Милому сердцу свободы, и чтоб б ни терпел я, хотя бы
За ногу вытащен был из палаты и выброшен в двери,
Или хотя бы в меня чем швырнули — ты будь равнодушен
[124].
С людьми, склонными к порывам и способными на безрассудство, поступают так же, как с конями, которых взнуздывают не во время бега, а перед состязаниями. Таких людей предупреждают о последствиях и разумными доводами охлаждают их пыл, а затем уже пускают на борьбу.
Следует вникать даже, в смысл отдельных слов, но при этом надо отвергнуть игру Клеанфа[125]. А он действительно шутит, делая вид при этом, что толкует такие выражения, как-
Мощный Зевс, обладающий с Иды
Или:
Зевс, повелитель Додоны
[126].
Клеанф приказывает читать второе как одно слово, потому что (будто бы он так думает) воздух, поднимающийся от земли, и есть 'αναδωδωναΐος. И Хрисипп часто занимается чепухой. Правда, он не шутит, но неубедительно предается пустословию, превращая "далеко зрящего Кронида"[127] в ловкого собеседника, все побеждающего силой своей речи. А лучше, предоставив все это грамматикам, обращать больше внимания на то, в чем содержится полезное и убедительное:
Сердце мне то запретит: научился быть я бесстрашным.
