11. Пусть вас не вводят в обман ни их звание — учителей и риторов, ни то, что они восседают на кафедре, словно на престоле, ни разные их повадки, а выслушайте того, кто досконально знает все их дела и скажет вам чистую правду: у одних нет даже домишка, а они ютятся в чужом углу, словно башмачники, что чинят старую обувь; а кто купил домик, не выплатил долга, так что ему приходится еще тяжелей, чем тому, кто ничего не покупал. Рабов у кого три, у кого два, а у кого и вовсе нет; да и те, именно потому, что их так мало, пьянствуют и оскорбляют своих хозяев, которые часто не умеют с ними оправиться и заставить их слушаться, как следовало бы. Одного считают счастливым за то, что у него только один ребенок, другого — несчастным за его многодетность, третьему приходится вести себя осмотрительно, чтобы не попасть в такое же положение, а четвертого называют умником за то, что он боится вообще вступать в брак.
12. В прежние времена учителя, — такие же как они, — захаживали, бывало, к серебряных дел мастеру, заказывали утварь, подолгу рассуждали с работниками мастерской, подчас порицая сделанную ими работу и показывая, как ее улучшить, подчас похваливая мастеров, работавших быстро или подгоняя медлительных; а этим учителям приходится больше всего вести разговоры — можете мне поверить — с пекарями; причем, не пекари должны им за недоставленный хлеб, не пекари просят у них денег взаймы, — нет — они сами кругом в долгу у пекарей, вечно обещают расплатиться и вечно вынуждены просить дать им еще хлеба в долг; терзаемы противоречивыми чувствами, они должны и бегать от поставщиков и за ними гоняться; как должники, они бегают от них, а как просители, бегают за ними; не отдав долга, они от стыда опускают глаза, а пустой желудок заставляет их смотреть прямо в лицо заимодавцу; а когда нужда все растет, на отдачу долга ниоткуда помощи не предвидится, они снимают у жены серьги или запястья и, проклиная свое искусство речи, кладут их в руку пекаря и уходят, размышляя не о том, как бы вознаградить жену, а о том, какую домашнюю утварь придется пустить в ход на следующий раз.
13. И вот, закончив свои уроки, они не спешат, как следовало бы, отдохнуть от трудов, а медлят и задерживаются возможно дольше, так как дома они еще сильнее почувствуют свое бедственное положение; садятся они в кружок и плачутся каждый на свои горести и тому, кто жалуется на свои обстоятельства, — они-де ужасны — приходится услышать об еще более тяжелых.
