«Оставь это», - сказал я. «Это слишком сильно нас замедлит». Я поднял безвольное тело Карлсбада и перекинул его через плечо. Это не совсем назначенное лечение для пациентов с черепно-мозговой травмой и в коме, но это было лучшее, что я мог сделать. С Ритой рядом со мной, с Вильгельминой в одной руке и с Карлсбадом, я направился обратно к ангару, снова огибая задние края больших стен.
Дошли до третьего ангара и до старого Ту-2, хорошо. Я просто отнес Карлсбада в каюту и положил его на пол, когда услышал, как открылась дверь ангара. Рита все еще была снаружи, у подножия подвижных ступенек, которые я поставил рядом с самолетом. В носовое окно я увидел трех китайских механиков в белых комбинезонах, когда открылась главная дверь гаража. Они одновременно увидели Риту и пошли за ней. Она попыталась развернуться и бежать, поскользнулась на масляном пятне и поскользнулась на бетонном полу. Трое китайцев сразу схватили ее и подняли на ноги. Я все равно не хотел шума. Я увидел на полу кабины пилота тяжелый гаечный ключ, схватил его и прыгнул.
Я приземлился на одного из китайцев, и он упал.
, я повернул ключ по короткой дуге чувствуя, как удар сильно врезался в его череп. Он упал на месте. Я был на полу, на первом, который все еще был немного ошеломлен, когда третий прыгнул на меня. Я встал на колени и помог упасть ему через голову. Он приземлился на спину, начал перевернуться и прошел только половину пути, когда Хьюго мелькнул в моей ладони и глубоко ударил его в грудь.
Но последний, тот, на который я приземлился, обошел по крайней мере достаточно, чтобы бежать за ним, я увидел, как Рита высунула ногу, и он полетел. «Отлично», - сказал я, сильно и быстро бросив Хьюго. Лезвие пронзило его шею сзади, Рита скривилась и отвернулась. Я извлекал стилет, когда из-за угла ангара вышли еще двое мужчин, на секунду остановились, а затем развернулись и побежали. Они проносились по аэродрому, кричали, и я выругался себе под нос.
«Садись в самолет», - крикнул я девушке, и она вскочила. В дальнем конце ангара, в углу, я увидел, наверное, десять бочек с горючим. Я нарисовал Вильгельмину. Мне нужно было их отвлечь, все, что могло бы вызвать возбуждение и замешательство, чтобы все их внимание не было сосредоточено на нас. Мы были достаточно далеко от бочек, чтобы не подняться с ними, по крайней мере, не сразу.
Я забрался в самолет, на секунду открыл дверь и выстрелил в бочки с горючим. Я захлопнул дверь, когда они взлетели с ревом пламени, и старый самолет задрожал. Когда я сел за руль и включил двигатели, у меня возникла пугающая мысль, что, если самолет был в ремонте двигателей, игра будет окончена. Стало еще страшнее, когда я снова нажал выключатель стартера, и ничего не произошло.
