Он не дотрагивается до меня только потому, что я на эти бесконечные секунды перестаю дышать, — настолько между нами крохотное расстояние. И как только при этом я успеваю почувствовать его аромат? Мне нравится, как пахнет Граф. Только этот запах — со свежими, теплыми нотами — совершенно ему не идет, словно украден у другого человека. Если закрыть глаза, то можно представить кого-то благородного, верного, искреннего…
— Шахерезада, вы спите? — издевательски интересуется Граф. Открываю глаза. — Вы не перестаете меня удивлять… — Вот это уж точно не комплимент — в данном контексте. — Поездка на машине не отменяет вашей обязанности. Я вас слушаю.
— Куда мы едем?
— Это сюрприз.
Отворачиваюсь к стеклу. Сначала вижу то, что за ним, — сонные коттеджи, спрятанные за неприступными стенами, припаркованные у обочин автомобили, усыпанные листьями, — ярко-желтыми там, где их окропляет свет фонаря. А потом взгляд падает на мое отражение — отстраненная, уставшая, жесткая молодая женщина. Тень себя прежней. Растягиваю губы в улыбке.
— Слушайте внимательно, Граф…
— Да, я помню, повторы платные, — тот час же реагирует он.
— И не только поэтому.
Обнимаю себя руками.
Скоро у моих героев начнется осень не слаще моей. Но пока им кажется, что пара капель, упавших на лицо, вовсе не означают близкий ливень. Как наивно.
Глеб почувствовал на лице мелкие холодные капли — и открыл глаза. Он полулежал на заднем сиденье машины. Ксения, перегнувшись через спинку водительского кресла, пшикала ему в лицо водой из пластмассовой бутылки с распылителем.
— Ну, наконец-то! — Ксения улыбнулась, и Глеб невольно улыбнулся ей в ответ — от этого простого действия боль в затылке прожгла, словно о голову затушили сигарету.
Глеб поморщился и снова прикрыл глаза.
— Где мы?.. — спросил он, прислушиваясь к тому, как теперь боль огненной нитью извивается в пространстве между висками.
Все, что Глеб успел заметить, — так это новенький трехэтажный дом в скандинавском стиле. В какой они вообще стране?..
— Я же сказала сидеть в машине! Почему ты меня не послушался?! — похоже, уже перестав его жалеть, спросила Ксения.
Глеб открыл один глаз. От возмущения на ее щеках вспыхнул легкий румянец, на лбу появилась морщинка.
— Возможно, потому, что я не твой сын, — спокойно ответил Глеб и, не отдавая отчета в своих действиях, накрыл рукой ее ладонь, сжимающую подголовник.
Ксения словно и не заметила этого, но голос стал мягче.
— Я попросила помочь именно тебя, потому что решила, ты не будешь задавать вопросов.
